Форум » Новые темы » С кем встретиться не довелось... » Ответить
С кем встретиться не довелось...
Зизи: Очень хотелось послушать рассказ Марты о Канте. Но где о нем можно рассказать? Может быть, открыть такую ветку, на которой можно рассказывать о тех, с кем Пушкин никогда не встречался? Не довелось...
Зизи: А я вернусь к разговору о Россини (продолжая с удовольствием читать все, что написано о Канте). Россини родился в 1792 г. в семье трубача и оперной певицы. Его называли "пезарским лебедем". Первую оперу написал в 18 лет. Не Моцарт, конечно! Но очень плодовитый композитор! И сочинял почти всегда в сжатые сроки. И все оперы свои (почти 40) создал в период 1810-1829 г.г. Сохранилась его переписка.
Марта: Дорогая Зизи, спасибо за Россини! Если хотите, могу продолжить рассказы о Канте. Они бесконечны. Когда мне остановиться? Мы знаем о том, как строго был распланирован его временной распорядок, знаем о банальности его оседлой жизни. Он едва ли покидал свой любимый Кёнигсберг — факт невероятный для того времени, когда все великие философы — Вольтер, Руссо, Дидро, Юм — были еще и великими путешественниками, европейцами, испытывающими чувство любопытства к своему континенту. Кант же оставался в Кёнигсберге. Там он родился, там он работал, там же он и умер. Самые большие немецкие университеты того времени — Галле, Йена, Эрланген, Митау — предлагали ему кафедры. И всякий раз Кант отвечал отказом. У него были свои привычки. Каждый день в без пяти пять его будил слуга Лампе, и когда било пять часов, он садился за стол, выпивал одну или две чашки чая, выкуривал трубку и готовил лекции, которые он вел в течение всей первой половины дня — пока стрелка часов не показывала время без четверти час. Затем он выпивал бокал венгерского вина и в час садился за стол. После обеда он совершал прогулку до крепости Фридрихсбург, причем всегда шел по одному и тому же маршруту, который соседи окрестили “Философской тропой”. Можно было узнать время и без колокольного боя: мимо шел философ... После чтения газеты — в шесть часов — он отправлялся в свою рабочую комнату (он заботился о том, чтобы в ней постоянно поддерживалась температура в 15 градусов), и снова принимался за работу, причем всегда садился так, чтобы можно было видеть башню старого замка. Если разросшиеся деревья препятствовали ему наслаждаться этим видом, это мешало его размышлениям. Около десяти часов, через четверть часа после того, как он заканчивал свои размышления, он шел в спальню, окно которой в течение всего года оставалось закрытым, раздевался и ложился в постель.
бык: Марта пишет: Когда мне остановиться? А зачем? И про Россини давайте, и про Канта. И про Бальзака. Главное, чтобы было что сказать. А не пререкаться!!!
Марта: Такого у нас никогда и не было (пререкания), уважаемый Бык. У нас все так, как описано А.Ф. Воейковым в "Послании к жене и друзьям": ..... Над всеми дружбы власть, У всех к изящному, к возвышенному страсть. Здесь места нет насмешке злобной, Все шутят вежливо и скромно, Умеют чувствовать, молчать и рассуждать Без крика - вслух, без резкости - свободно; Без грубости - опровергать, Без вспыльчивости - защищать, Хвалить друг друга - благородно, И без обиды - исправлять, Во время, впору, кстати, И с снисходительностью дать Умом блеснуть и малому дитяти. Хоть и не люблю я Воейкова, а все же он молодец! Так написать! Ну, просто про нас.
Кот: Да, уважаемая Марта, Воейков в жизни был, как я понимаю, груб и не очень разборчив в средствах, но литературный вкус (я бы сказал - иногда поразительное чутье на настоящую и поддельную литературу) у него был (было). Его раздел "Пересмешник" в "Литературных прибавлениях к Русскому Инвалиду" и Пушкину нравился. Правда, тут же вспомнилось, что Белинский называл их "Инвалидными прибавлениями к русской литературе".
Марта: А мне, уважаемый Кот, вспоминается перевод Воейкова "Садов" Делиля. Очень нужная книга. Как-то купила ее на распродаже и подарила дочери (она ландшафтный дизайнер). Но мне и самой бывает эта книга нужна. Время от времени появляется необходимость заглянуть в нее. Не-е-ет, однозначно ни о ком не скажешь. Даже о Воейкове. Человек сложен. О Воейкове: перехожу на ветку "Современники"
Марта: Из альбома "Иммануил Кант", выпущенного к 750летию города: 1. М. Дуниман. Кант 2. В. Широкий 3. Е. Дацко. Критика чистого раузма 4. Е. Дацко. Звездное небо...
Марта: Виталий Коротков Таким был город во времена Канта
Зизи: Похож на Амстердам? А Кант мне почему-то напоминает Гофмана. Они были знакомы, интересно?
Марта: Они были современниками, только Гофман моложе. Ни на одной лекции Канта он не был. И объяснял это как-то интересно. Найду и вечером напишу точно.
Марта: (Сафрански Р. Гофман. ЖЗЛ. М.:Мол.гв., 2005) «В студенческие годы Гофмана Кенигсбергский университет не принадлежал к числу наиболее значительных университетов Германии, несмотря на славу Канта. Кант не блистал ораторским искусством. Фихте в 1791 г. отмечал: «Его лекции действуют усыпляющее». В аудитории его слушатели из последних сил противились накатывавшим приступам сна. В 1792 г., когда Гофман поступил в университет, Кант уже сворачивал свою преподавательскую деятельность. Вероятнее всего, Гофман ни разу не посетил лекции Канта. … В судьбах его философии он не принимал участия даже тогда, когда в середине 90-х годов вокруг Канта разразился скандал: его вышедшее на Пасху 1793 года в Йене сочинение «Религия в пределах чистого разума» было запрещено по причине недозволенной критики церкви и учения о Божественном откровении. Канту даже грозил арест. …Однако все обошлось».
Марта: Дом Канта в Кенигсберге, находился, по несчастью, вблизи тюрьмы. И в качестве меры по перевоспитанию преступников было предложено заставить заключенных петь хоралы. Кант подал ходатайство об отмене песнопений. Поскольку бургомистр Гиппель был в числе его друзей, ответ на его прошение оказался положительным.
Марта: Хочется привести здесь еще один отрывок из названной выше книги: "Несмотря на преподавательскую деятельность Канта, В Кенигсбергском университете совершенно отсутствовала полемика по идейным и теоретическим вопросам. Прусский министр культуры, граф фон Цедлиц, горячий поклонник философа, еще в 1775 году в доброй абсолютистской манере предписал профессорам в Кенигсберге заняться наконец философией Канта. Им прямо была запрещена "ограниченность". /Тут я вспомнила отношение А.О. Смирновой-Россет к Канту. Что сказала бы она, если бы и ей "предписали"? - М./ Наверное, было бы лучше, если бы им повысили жалованье, поскольку наиболее видные преподаватели университета покидали город - оплата труда профессоров в Кенигсберге была из рук вон плохой. ... Кант был из числа немногих, кто, несмотря на соблазнительные предложения, остался верен "Альбертине" /так в то время назывался университет - М./ Лишь благодаря ему Кенигсберг на время привлек к себе людей, позднее прославившихся своей интеллектуальной деятельностью: Фихте, Гердера, Ленца.... Быть может, именно потому, что Кант всех подавлял своим авторитетом, среди преподавателей Кенигсбергского университета было так мало крупных фигур. При этом, правда, не было недостатка в оригинальных чудаках: профессор Иоганн Штарк, например, носился с безумной идеей о том, что Французской революцией управляло некое тайное общество, обосновавшееся в Ингольштадте, а ориенталист Иоганн Готфрид Хассе пытался доказать, что полуостров Замланд /так тогда называлась территория, где сейчас находится Калининградская область - М./ и есть библейский рай, янтарное же дерево - древо жизни. Рационально мыслящим коллегам ... доставало чувства юмора, когда они в ответ на это утверждали, что остатки Ноева ковчега следует искать в таком случае близ Инстербурга /сейчас Черняховск - М./". Что-то я сама себе уже надоела.... На этом я остановлюсь, чтобы "не подавлять вас" своими рассказами и не надоедать. Вот и простите меня! Сегодня - прощеное воскресенье. Кажется, Твардовский сказал, что Пушкин приходит к нам в детстве, а мы приходим к нему взрослыми. Приход же к Канту может состояться, а может и нет. Это индивидуально. Это решите только вы сами. Надеюсь, что мои рассказы не отвратят вас от такого желания.
Зизи: Марта пишет: Кант всех подавлял своим авторитетом, А разве Пушкин не подавлял точно так же всех своим гениальным талантом? Все, что Вы пишите, Марта, мне очень интересно! Конечно, можно порыться в интернете. Можно и в библиотеку сходить (что труднее). Но живое общение с Вами разве может заменить интернет? Лично я - за продолжение любых рассказов на этой ветке!
Марта: Мне и самой нравится писать о Канте. Кроме шуток! Столько интересного и сама узнаю. А сколько я еще нашла! Кстати, нашла источник, откуда пошла кочевать ошибка про "северную сторону соборного хора". Знаю, кто первый перевел неправильно, а также некоторые имена тех, кто бездумно списывал включая меня. Но кошки все-таки, хоть и нежно, скребут лапками: я ведь оккупировала все пространство на этой веточке.
Зизи: Марта пишет: я ведь оккупировала все пространство на этой веточке. Ну, почему же? Мы здесь и о Россини писали. Кто-то предлагал о Бальзаке, Моцарте вспомнить. Интересно, мне кажется, и о Гете поговорить. Просто пока все только предлагают, а Вы уже к действиям перешли! А как хорошо Пушкин о Гете сказал: "Как после Байрона нельзя описывать человека,которому надоели люди, так после Гете нельзя описывать человека, которому надоели книги". (запись В. Ф. Щербакова)
Марта: Спасибо! Завтра с новыми силами продолжу.
Зизи: Пушкина часто сравнивали с Гете. Эх, какая бы интересная встреча могла состояться! Они были современниками в течении более 30 лет. Литературоведы и историки утверждают, что сочинения Гете оказывали заметное влияние на творчество Пушкина и пытались подтвердить свои мысли фактами и ссылками на современников обоих поэтов. Один из этих фактов -«новая сцена между Фаустом и Мефистофелем» у Пушкина. Сам Гёте якобы услышал об этой сцене от одного русского путешественника и через него послал своё гусиное перо «русскому собрату». Вместе с этим подарком Гёте направил – будто бы и сопроводительное письмо, в котором содержалось следующее четверостишье: За всё, о чё м бы ни осмелился писать я Меня искренно любили, и прежде все за то, Что я писал свободно И оставался честным. Всей этой похвалы и ты достоин. В "Исторической газете" за прошлый год историк К. Щепетов написал, что это не более, чем легенда. И к сожалению, эта легенда, её трактовка и история происхождения, не имеют под собой достаточно аргументированных доказательств. Эти события получили разное толкование в творчестве русских и немецких пушкинистов и гетеведов. Дальше я приведу отрывок из статьи полностью: "Факт того, что известный русский путешественник (под ним подразумевался В.А. Жуковский) передал перо Гёте лично Пушкину, упоминается в письме польской пианистки Марин Шимановской (1828). Она написала об этом канцлеру Мюллеру из Петербурга на французском языке, выдержки из которого были опубликованы в издательстве «София» в 1910 г. В этом письме «русский путешественник» был назван конкретно, а именно: поэт и воспитатель царя В.А. Жуковский.Жуковский, действительно, был в Веймаре в сентябре 1827 г. В общей сложности он три раза посетил патриарха немецкой литературы. Безусловно, у Жуковского была реальная возможность передать перо великого немца Пушкину, о чем и сообщала Мария Шимановская. Однако при этом возникают некоторые вопросы. 1. Предположим, что действительно А.С. Пушкин получил такой подарок. Но почему ни Пушкин, ни Гёте не сообщают об этом? Нигде не упоминается и о словах благодарности русского поэта своему немецкому коллеге. Поэтому вряд ли можно допустить, что А.С. Пушкин, получив такой драгоценный подарок, не выразил бы своей благодарности за подобным акт внимания и уважения со стороны Гёте. 2. В конце 20-х гт. XIX в. в русских газетах процветал настоящий культ Гёте. Особенно этим отличался «Московский вестник». В одном из номеров он опубликовал переведенное Шевырёвым стихотворение Гете «Елена». Там же содержался отзыв немецкого поэта, высказанный некому Борхарду в отношении его творчества. Но газетное утверждение о якобы имевшем место личном подарке Гёте А.С. Пушкину, сделанное со ссылкой на данный номер «Вестника», не подтверждается. Возникновение легенды об этом подарке связано с упоминанием об этом факте в повести П.В. Нащокина и в публикациях П.В. Анненкова и П.М. Бартенева. Первые сведения о нем появились лишь в 1855 г. Павел Васильевич Анненков упоминает о данном факте в своих «Материалах к биографии Пушкина». В частности, он выделяет «Новую сцену между Фаустом и Мефистофелем» Пушкина. При этом Анненков связывает её с влиянием на русского поэта «Фауста» Гёте. Однако указать на это обстоятельство - ещё не значит что-то доказать, так как, по собственному признанию Пушкина, на его творчество больше влиял Байрон, чем великий немецкий поэт. Анненков предполагает, что, возможно, Гете знал об этой сцене у Пушкина, но никаких сведений об этом нет ни в дневниках, ни в письмах, ни в записках самого Гёте. По-видимому, то, о чём писал Анненков, было всё же легендой. В интерпретации Анненкова она сводится к следующему: «Говорят, что он (Гёте) через посредство одного русского путешественника послал Пушкину привет, а также собственное перо, которое, как утверждают, многие видели в рабочем кабинете Пушкина. Оно находилось в красивом футляре с надписью «Подарок Гёте». Данное сообщение Анненкова основывалось на рассказах П.И. Нащокина – лицейского товарища Пушкина. Устные рассказы Нащокина использовал для утверждения этой легенды и молодой литератор П.И. Бартенев. Он также собирал биографический материал о творчестве А.С. Пушкина. Однажды он зашелк Нащокину, подробно записал весь свой разговор с ним и вскоре опубликовал его в отдельной книге. В тексте записок Бартенева данная легенда выглядит уже иначе, чем у Анненкова: «Когда великий Гёте вступил в разговор о России с одним путешественником, который рассказал ему о Пушкине, великий немец заметил: «Передайте это перо моему собрату» ». Этим пером Пушкин якобы пользовался часто и заказал для его хранения красный сафьяновый футляр с надписью «Перо Гёте». По рассказам же Анненкова на футляре было написано «Подарок Гёте». Как уже отмечалось, в письме М. Шимановской был назван В А. Жуковский. Однако в записках Жуковского о визитах к Гёте имя Пушкина не упоминается. Таковы факты. Из русских публикаций красивая легенда перешла в немецкое литературоведение. Одним из тех немецких ученых, кто обращался к данной теме, был Максимилиан фон Проплер. В его публикации тщательным образом прослеживаются жизненные обстоятельства различных лиц, в том числе русских людей, которые встречавшихся с Гёте. По свидетельству Проппера, сообщения Анненкова и Бартенева по времени не совпадают с реальными фактами. Существование легенды о подарке Гете подтверждают и другие немецкие исследования (публикации Гарнака, архив Гете и Шиллера). Немецкие ученые также попытались выяснить, во-первых, знал ли Гете некоторые произведения Пушкина, во-вторых, получил ли Пушкин перо в подарок от Гете. Касаясь этой темы, Отто Гарнак цитировал того же Анненкова: «Существует предание, что Гете знал о сцене Пушкина (речь идет о сцене «Фауста»)...». Он получил подтверждение о существовании легенды от руководителей архива Гете и Шиллера и впоследствии включил ее в интерпретационный аппарат издания «Софии» в 1910 г. Вновь в качестве подтверждения было приведено письмо М. Шимановской. о чем упоминается в ежегоднике о Гете в 1921 г. Немецкий автор Е. Цабель подтвердил мнение Гарнака. Во всех последующих изданиях немецких исследователей каких-либо новых фактов об этой легенде не было. Не исключено, что перо Гете, действительно, у Пушкина было, а Гете знал о ряде произведений великого русского поэта. Но ведь для нас важна не сама легенда, а её прекрасное назначение: Пушкин и Гете олицетворяют великую культуру наших народов, как и мировую культуру в целом, благородный смысл которой -жить в мире и дружбе, познавать историю и современность". №№9-10 за 2008 г.
Кот: Уважаемый Щепетов называет Нащокина лицейским товарищем Пушкина. Это как-то сразу подрывает доверие к его квалификации.
Марта: Спасибо, дорогая Зизи! Это самое перо нет-нет да и я поминала в своих рассказах. Хорошо, что Вы внесли ясность (если не ясность, то поселили сомнения).
полная версия страницы