Форум » Поговорим о... » Любимые авторы (продолжение) » Ответить
Любимые авторы (продолжение)
Natalie: Которые здесь самые любимые, после Пушкина, разумеется?
Зизи: Да!!!!!
Зизи: И все-таки от "Моста Ватерлоо" я не могу оторвать глаз! Раньше бегала в Эрмитаж только для того, чтобы посмотреть на эту одну картину. "Где мои 17 лет..." Извините за повторение, но... это же Клод Моне!
Марта: И я люблю ! MERCI , Зизи!
Таша: Сколько дивного света и цвета! Чудеса!!!
Марта: Владимир Микушевич Так счастлив я, что сна боюсь дурного, Боюсь волос, клубящихся во сне, Как будто бы сияния дневного Не может быть, покуда на окне Седой цветок для мира остального, А для меня с тобой наедине Луч радужный в безжизненной стране, На стороне пространства ледяного, Как на стекле задолго до весны, Под веками моими недотрогу Рисующий в отсутствие луны, И совестно позвать мне на подмогу Тебя в ответ, не скрыв моей вины, Но, говорят, угодно счастье Богу.
Кот: Наверное, я не прав, но в сонетах ПОЧТИ всегда чувствуется искусственность, как в искусственных цветах.
Таша: Сонет слишком затеоретизирован и формализирован, чтобы не быть искусственным: Помните советы Буало: Французских рифмачей желаю извести, Законы строгие в Сонет решил внести: Дал двух катренов он единый строй в начале, Чтоб рифмы в них нам восемь раз звучали; В конце шесть строк велел искусно поместить И на терцеты их по смыслу разделить. В Сонете вольности нам запретил он строго: Счет строк ведь и размер даны веленьем бога; Стих слабый никогда не должен в нем стоять, И слово дважды в нем не смеет прозвучать И все-таки в руках Мастера и искусственный цветок может быть прекрасен: Суровый Дант не презирал сонета; В нем жар любви Петрарка изливал; Игру его любил творец Макбета; Им скорбну мысль Камоэнс облекал. И в наши дни пленяет он поэта: Вордсворт его орудием избрал, Когда вдали от суетного света Природы он рисует идеал. Под сенью гор Тавриды отдаленной Певец Литвы в размер его стесненный Свои мечты мгновенно заключал. У нас еще его не знали девы, Как для него уж Дельвиг забывал Гекзаметра священные напевы. <1830>
Natalie: Теоретик сонета XX века, автор книги "Философия сонета или Малое учение о сонете", немецкий писатель Иоганес Р. Бехер (перевод Ефима Эткинда): Ты думал, что классический сонет Стар, обветшал, и отдых им заслужен, Блеск новых форм и новый стих нам нужен, А в старой форме больше проку нет. Ты новых форм искал себе, поэт, Таких, чтоб с ними новый век был дружен. В сонете, в самой чистой из жемчужин. Не видел ты неугасимый свет. Презрев сонет, поэт отверг его, Твердил, что не нуждается в сонете, Что косны и негибки строфы эти, Что старых форм оружие мертво. Для новых форм послужит век основой: Они родятся в недрах жизни новой. Для желающих подумать о сущности сонета обращаю внимание на это
Кот: Уважаемая Таша, когда я написал "ПОЧТИ всегда", я имел в виду именно Пушкина. Но характерно, что, "показав", что он может и это, написав, по-моему, три сонета чуть ли не в течение нескольких дней в 1830 г., Пушкин к сонету больше не обращался.
Марта: Сонета не хули насмешливый зоил!
Марта: КАТЕНИН П.А. СЕЛЬСКАЯ ВЕЧЕРЯ Пора! устали кони наши, Уж солнца в небе нет давно; И в сельском домике мелькает сквозь окно Свеча. Там стол накрыт: на нем простых две чаши. Луна не вторится на пышном серебре; Но весело кипит вся дворня на дворе: Игра в веревку! Вот кричат: "Кузьму хватай-ка! Куда он суется, болван!" А между тем в толпе гудет губной варган, Бренчит лихая балалайка, И пляска... Но пора! Давно нас ждет хозяйка, Здоровая, с светлеющим лицом; Дадут ботвиньи нам с душистым огурцом, Иль холодец, лапшу, иль с желтым маслом кашу (В деревне лишних нет потреб), Иль белоснежную, с сметаной, простоквашу И черный благовонный хлеб! * * * ПЕРВЫЙ СНЕГ Постлалась белая, холодная постель, И, под стеклом, чуть живы воды! Сугроб высокий лег у ветхой изгороды... В лесах одна без перемены -- ель! В господский сельский дом теснится вьюга в сени, И забелелося высокое крыльцо, И видны ног босых по улицам ступени, И чаще трет ямщик полой себе лицо, И колокол бренчит без звона, Протяжно каркает обмоклая ворона, И стая вдруг явилася сорок; Везде огонь, везде дымятся трубы, Уж для госпож в домах готовят шубы, И тройкою сосед катит на вечерок. Куют коней, и ладят сани, И говорят о будущем катаньи. Пороша!.. и следят и зайцев и лисиц, И хвалятся борзых удалым бегом... И, по примете, первым снегом Умылись девушки для освеженья лиц! <1832> МОСКВА Город чудный, город древний, Ты вместил в свои концы И посады и деревни, И палаты и дворцы! Опоясан лентой пашен, Весь пестреешь ты в садах: Сколько храмов, сколько башен На семи твоих холмах!.. Исполинскою рукою Ты, как хартия, развит, И над малою рекою Стал велик и знаменит! На твоих церквах старинных Вырастают дерева; Глаз не схватит улиц длинных... Эта матушка Москва! Кто, силач, возьмет в охапку Холм Кремля-богатыря? Кто собьет златую шапку У Ивана-звонаря?.. Кто Царь-колокол подымет? Кто Царь-пушку повернет? Шляпы кто, гордец, не снимет У святых в Кремле ворот?! Ты не гнула крепкой выи В бедовой своей судьбе: Разве пасынки России Не поклонятся тебе!.. Ты, как мученик, горела Белокаменная! И река в тебе кипела Бурнопламенная! И под пеплом ты лежала Полоненною, И из пепла ты восстала Неизменною!.. Процветай же славой вечной, Город храмов и палат! Град срединный, град сердечный, Коренной России град! http://az.lib.ru/k/katenin_p_a/text_0100.shtml
Марта: Мицкевич писал сонеты?
Кот: А как же! У него был сборник "Крымские сонеты".
Марта: Верно!!!
Таша: Рождественские стихи Пастернака привожу опять, как и год назад. Что поделаешь, лучше-то никто не написал за этот год! РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА Стояла зима. Дул ветер из степи. И холодно было Младенцу в вертепе На склоне холма. Его согревало дыханье вола. Домашние звери Стояли в пещере, Над яслями теплая дымка плыла. Доху отряхнув от постельной трухи И зернышек проса, Смотрели с утеса Спросонья в полночную даль пастухи. Вдали было поле в снегу и погост, Ограды, надгробья, Оглобля в сугробе, И небо над кладбищем, полное звезд. А рядом, неведомая перед тем, Застенчивей плошки В оконце сторожки Мерцала звезда по пути в Вифлеем. Она пламенела, как стог, в стороне От неба и Бога, Как отблеск поджога, Как хутор в огне и пожар на гумне. Она возвышалась горящей скирдой Соломы и сена Средь целой вселенной, Встревоженной этою новой звездой. Растущее зарево рдело над ней И значило что-то, И три звездочета Спешили на зов небывалых огней. За ними везли на верблюдах дары. И ослики в сбруе, один малорослей Другого, шажками спускались с горы. И странным виденьем грядущей поры Вставало вдали все пришедшее после. Все мысли веков, все мечты, все миры, Все будущее галерей и музеев, Все шалости фей, все дела чародеев, Все елки на свете, все сны детворы. Весь трепет затепленных свечек, все цепи, Все великолепье цветной мишуры... ... Все злей и свирепей дул ветер из степи... ... Все яблоки, все золотые шары. Часть пруда скрывали верхушки ольхи, Но часть было видно отлично отсюда Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи. Как шли вдоль запруды ослы и верблюды, Могли хорошо разглядеть пастухи. - Пойдемте со всеми, поклонимся чуду, - Сказали они, запахнув кожухи. От шарканья по снегу сделалось жарко. По яркой поляне листами слюды Вели за хибарку босые следы. На эти следы, как на пламя огарка, Ворчали овчарки при свете звезды. Морозная ночь походила на сказку, И кто-то с навьюженной снежной гряды Все время незримо входил в их ряды. Собаки брели, озираясь с опаской, И жались к подпаску, и ждали беды. По той же дороге чрез эту же местность Шло несколько ангелов в гуще толпы. Незримыми делала их бестелесность, Но шаг оставлял отпечаток стопы. У камня толпилась орава народу. Светало. Означились кедров стволы. - А кто вы такие? - спросила Мария. - Мы племя пастушье и неба послы, Пришли вознести Вам Обоим хвалы. - Всем вместе нельзя. Подождите у входа. Средь серой, как пепел, предутренней мглы Топтались погонщики и овцеводы, Ругались со всадниками пешеходы, У выдолбленной водопойной колоды Ревели верблюды, лягались ослы. Светало. Рассвет, как пылинки золы, Последние звезды сметал с небосвода. И только волхвов из несметного сброда Впустила Мария в отверстье скалы. Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба, Как месяца луч в углубленье дупла. Ему заменяли овчинную шубу Ослиные губы и ноздри вола. Стояли в тени, словно в сумраке хлева, Шептались, едва подбирая слова. Вдруг кто-то в потемках, немного налево От яслей рукой отодвинул волхва, И тот оглянулся: с порога на Деву, Как гостья, смотрела звезда Рождества. 1947
барышня-крестьянка: Новый год Н.А. Некрасов Что новый год, то новых дум, Желаний и надежд Исполнен легковерный ум И мудрых и невежд. Лишь тот, кто под землей сокрыт, Надежды в сердце не таит!.. Давно ли ликовал народ И радовался мир, Когда рождался прошлый год При звуках чаш и лир? И чье суровое чело Лучом надежды не цвело? Но меньше ль видел он могил, Вражды и нищеты? В нем каждый день убийцей был Какой-нибудь мечты; Не пощадил он никого И не дал людям ничего! При звуках тех же чаш и лир, Обычной чередой Бесстрастный гость вступает в мир Бесстрастною стопой — И в тех лишь нет надежды вновь, В ком навсегда застыла кровь! И благо!.. С чашами в руках Да будет встречен гость, Да разлетится горе в прах, Да умирится злость — И в обновленные сердца Да снидет радость без конца! Нас давит времени рука, Нас изнуряет труд, Всесилен случай, жизнь хрупка, Живем мы для минут, И то, что с жизни взято раз, Не в силах рок отнять у нас! Пускай кипит веселый рок Мечтаний молодых — Им предадимся всей душой... А время скосит их? — Что нужды! Снова в свой черед В нас воскресит их новый год...
Natalie: Сильное стихотворение. Грустно думать, что напрасно.... Хорошо, что не под самый Новый год!
Марта: Томас Грей Ода На смерть любимой кошки, утонувшей в вазе с золотыми рыбками У вазы рок несчастный ждал, Где мастер чудный написал Лазурные цветы. Скромнейшая из кошек там Глядела, предана мечтам, На воду с высоты. Премилой мордочки овал, И грудь – белее не видал, И мягкий бархат лап, И шерстка шёлковая – ах, Она с убранством черепах Соперничать могла б! Два ушка, чёрных, что гагат, Как изумруд, глаза горят, И, прелести полна, Чуть поводя хвостом своим, И радость выражая им, Мурлыкает она Так вечно было бы, Но вот Селима видит: в глуби вод Два ангела скользят. Пленяет милой дамы взор Горящий золотом убор И тирский пурпур лат И нимфа бедная в поток Свой жадный тянет коготок. О.женщины! Бог весть – Ну ,кто откажется из них От украшений золотых, А кошка – рыбку съесть? Спесивой дамы взгляд остёр: Ещё рывок, ещё напор- «Что бездна подо мной!» (Смеялся рядом злобный рок) И, соскользнув, она в поток Упала с головой Семь раз она среди валов Молила всех морских богов Спасти её скорей. Дельфинов нет и нереид, И друг на помощь не спешит К любимице моей. Красотки, знайте ж до седин: Неверный шаг ваш ни один Судьба не возвратит. Не всё, что видит алчный глаз Добычей может стать для вас, И злато, что блестит
Зизи: На смерть любимой кошки, утонувшей в вазе с золотыми рыбками Кошку жалко!....
Зизи: С. Надсон РОМАНС Я вас любил всей силой первой страсти. Я верил в вас, я вас боготворил. Как верный раб, всё иго вашей власти Без ропота покорно я сносил. Я ждал тогда напрасно состраданья. Был холоден и горд ваш чудный взгляд. В ответ на яд безмолвного страданья Я слышал смех и колких шуток ряд. Расстались мы - но прежние мечтанья В душе моей ревниво я хранил И жадно ждал отрадного свиданья, И этот час желаемый пробил. Пробил, когда, надломанный судьбою, Устал я жить, устал я ждать любви И позабыл измученной душою Желания разбитые мои. И чего-то это стихотворение мне напоминает...
полная версия страницы