Форум » Поговорим о... » Любимые авторы (продолжение) » Ответить
Любимые авторы (продолжение)
Natalie: Которые здесь самые любимые, после Пушкина, разумеется?
Зизи: Р. Киплинг Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены. Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье. Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья. Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета. Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных. Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю - в том нет вины - Все четыре этих цвета.
Кот: Очень хорошо! А чей перевод?
Зизи: Константина Симонова!
Марта: Спасибо, дорогая Зизи! Я его себе на память, раньше не знала. У нас на форуме была однажды подборка стихов о Рождестве. Не помню, было это или нет (но если и было, ничего, можно еще раз, оно мне очень нравится): Иосиф Бродский В Рождество все немного волхвы. В продовольственных слякоть и давка. Из-за банки кофейной халвы производит осаду прилавка грудой свертков навьюченный люд: каждый сам себе царь и верблюд. Сетки, сумки, авоськи, кульки, шапки, галстуки, сбитые набок. Запах водки, хвои и трески, мандаринов, корицы и яблок. Хаос лиц, и не видно тропы в Вифлеем из-за снежной крупы. И разносчики скромных даров в транспорт прыгают, ломятся в двери, исчезают в провалах дворов, даже зная, что пусто в пещере: ни животных, ни яслей, ни Той, над Которою - нимб золотой. Пустота. Но при мысли о ней видишь вдруг как бы свет ниоткуда. Знал бы Ирод, что чем он сильней, тем верней, неизбежнее чудо. Постоянство такого родства - основной механизм Рождества. То и празднуют нынче везде, что Его приближенье, сдвигая все столы. Не потребность в звезде пусть еще, но уж воля благая в человеках видна издали, и костры пастухи разожгли. Валит снег; не дымят, но трубят трубы кровель. Все лица, как пятна. Ирод пьет. Бабы прячут ребят. Кто грядет - никому непонятно: мы не знаем примет, и сердца могут вдруг не признать пришлеца.
Зизи: Я тоже не помню, вспомнили ли мы тогда это стихотворение. Но даже, если и вспоминали? Год ведь уже прошел! Была прекрасная подборка, хорошо бы ее к Рождеству повторить. Д. Хармс Буря мчится. Снег летит. Ветер воет и свистит. Буря страшная ревет, Буря крышу с дома рвет. Крыша гнется и грохочет. Буря плачет и хохочет. Злится буря, точно зверь, Лезет в окна, лезет в дверь.
барышня-крестьянка: Марина Цветаева Кошки Они приходят к нам, когда У нас в глазах не видно боли. Но боль пришла - их нету боле: В кошачьем сердце нет стыда! Смешно, не правда ли, поэт, Их обучать домашней роли. Они бегут от рабской доли. В кошачьем сердце рабства нет! Как ни мани, как ни зови, Как ни балуй в уютной холе, Единый миг - они на воле: В кошачьем сердце нет любви!
Таша: Цветаева пишет: Но боль пришла - их нету боле: Стихотворение милое, но с этими словами не соглашусь. Перехожу на ветку о любимцах...
Марта: Спасибо за стихи, уважаемая барышня-крестьянка.
Зизи: Игорь Северянин Всего три слова : ночь под Рождество . Казалось бы, вмещается в них много ль? Но в них и Римский- Корсаков, и Гоголь, И на земле небожной божество. В них -снег хрустящий и голубоватый, И безалаберных веселых ног На нем следы у занесенной хаты, И святочный девичий хохоток. Но в них же и сиянье Вифлеема, И перья пальм, и духота песка. О сказка из трех слов ! Ты всем близка, И в этих трех словах твоих- поэма. Мне выпало большое торжество: Душой взлетать за все земные грани, На далматинском радостном Ядране Встречать святую ночь под Рождество
бык: За Северянина - особое спасибо! С Рождеством!
барышня-крестьянка: какие красивые стихи!
Зизи: Саша Черный Зеленая елка, где твой дом? — На опушке леса, над тихим холмом. Зеленая елка, как ты жила? — Летом зеленела, а зимой спала. Зеленая елка, кто тебя срубил? — Маленький, старенький дедушка Памфил. Зеленая елка, а где он теперь? — Курит дома трубку и смотрит на дверь. Зеленая елка, скажи — отчего? — У него, у дедушки, нету никого. Зеленая елка, а где его дом? — На каждой улице, за любым углом... Зеленая елка, а как его позвать? — Спросите-ка бабушку, бабушку и мать... 1920
Марта: Саша Черный У моей зеленой елки Сочно-свежие иголки, Но, подрубленный под корень, в грубых ранах нежный ствол. Освещу ее свечами, Красно-желтыми очами, — И поставлю осторожно на покрытый белым стол. Ни цветных бумажных пташек, Ни сусальных деревяшек Не развешу я на елке, бедной елочке моей. Пестрой тяжестью ненужной Не смущу рассвет недужный Обреченных, но зеленых, пышно никнущих ветвей. Буду долго и безмолвно На нее смотреть любовно, На нее, которой больше не видать в лесу весны, Не видать густой лазури И под грохот снежной бури Никогда не прижиматься к телу мачтовой сосны! Не расти, не подыматься, С вольным ветром не венчаться И смолы не лить янтарной в тихо льющийся ручей... О, как тускло светят свечи — Панихидные предтечи Долгих дней и долгих вздохов и заплаканных ночей... Тает воск. Трещат светильни. Тени зыблются бессильно, Умирают, оживают, пропадают и растут. Юной силой иглы пахнут. О, быть может не зачахнут? О, быть может, новый корень прорастет... сейчас... вот тут... <1909> Это моё самое любимое о ёлке. Живую ёлку мы дома больше не ставим.
Таша: Грустновато - не по-рождественски... Хотя ВСЕ правда! У нас тоже искусственные елки - и у нас, и у мамы.
Кот: А у нас - натуральная, но только одна ветка в вазе. Когда сын был маленький, ставили искусственную, но уже давно все игрушки - в коробках на антресолях. На ветке - две-три игрушки.
Марта: Филонов П.Н. Бегство в Египет
Марта: Афанасий ФЕТ ФАНТАЗИЯ Мы одни; из сада в стекла окон Светит месяц... тусклы наши свечи; Твой душистый, твой послушный локон, Развиваясь, падает на плечи. Что ж молчим мы? Или самовластно Царство тихой, светлой ночи мая? Иль поет и ярко так и страстно Соловей, над розой изнывая? Иль проснулись птички за кустами, Там, где ветер колыхал их гнезды, И, дрожа ревнивыми лучами, Ближе, ближе к нам нисходят звезды? На суку извилистом и чудном, Пестрых сказок пышная жилица, Вся в огне, в сияньи изумрудном, Над водой качается жар-птица; Расписные раковины блещут В переливах чудной позолоты, До луны жемчужной пеной мещут И алмазной пылью водометы. Листья полны светлых насекомых, Всё растет и рвется вон из меры, Много снов проносится знакомых, И на сердце много сладкой веры. Переходят радужные краски, Раздражая око светом ложным; Миг еще - и нет волшебной сказки, И душа опять полна возможным. Мы одни; из сада в стекла окон Светит месяц... тусклы наши свечи; Твой душистый, твой послушный локон, Развиваясь, падает на плечи. Борис РЫЖИЙ Читаю “Фантазию” Фета — так голос знаком и размер, как будто, как будто я где-то встречал его. Так, например, “Балладу” другого поэта мне боль помешала забыть. И мне не обидно за Фета, что Фету так весело жить, — фонтан, соловьиные трели доходят до самых-сердец. Но, милые, вы проглядели “Фантазии” Фета конец. Ну что ж, что прекрасна погода, что души витают, любя, — всегда ведь находится кто-то, кто горечь берет на себя, во всем разобравшись. Но все же во всем разобраться нельзя. О, как интонации схожи у счастья и горя, друзья!
Зизи: Николай Петрович Крымов "Розовая зима" (1912)
Зизи: Читаю “Фантазию” Фета Спасибо, дорогая Марта, за эту "подборку"
Марта: Вам, дорогая Зизи, спасибо за Крымова!
полная версия страницы