Форум » 1830-е годы » творчество современников Пушкина » Ответить
творчество современников Пушкина
Natalie: Чтобы разгрузить ветку "современники", на которой обсуждаются и жизнь, и портреты, и произведения современников Пушкина, создаем тему "творчество современников Пушкина". Начнем с Жуковского, творчеству которого наши М&М (Марта и Muzа) посвятили уже немало страниц на разных ветках. Итак, 172 года назад, примерно в такие же дни, как и теперь (по ст. ст. в первой половине марта), Пушкин зашел к Жуковскому и обнаружил у него такое вот абсолютно новое произведение: [more]В двенадцать часов по ночам Из гроба встает барабанщик; И ходит он взад и вперед, И бьет он проворно тревогу. И в темных гробах барабан Могучую будит пехоту: Встают молодцы егеря, Встают старики гренадеры, Встают из-под русских снегов, С роскошных полей италийских, Встают с африканских степей, С горючих песков Палестины. В двенадцать часов по ночам Выходит трубач из могилы; И скачет он взад и вперед, И громко трубит он тревогу. И в темных могилах труба Могучую конницу будит: Седые гусары встают, Встают усачи кирасиры; И с севера, с юга летят, С востока и с запада мчатся На легких воздушных конях Один за другим эскадроны. В двенадцать часов но ночам Из гроба встает полководец; На нем сверх мундира сюртук; Он с маленькой шляпой и шпагой; На старом коне боевом Он медленно едет по фрунту: И маршалы едут за ним, И едут за ним адъютанты; И армия честь отдает. Становится он перед нею; И с музыкой мимо его Проходят полки за полками. И всех генералов своих Потом он в кружок собирает, И ближнему на ухо сам Он шепчет пароль свой и лозунг; И армии всей отдают Они тот пароль и тот лозунг: И Франция — тот их пароль, Тот лозунг — Святая Елена. Так к старым солдатам своим На смотр генеральный из гроба В двенадцать часов по ночам Встает император усопший.[/more] Это был перевод баллады австрийского поэта фон Цедлица "Ночной смотр", ставший впоследствии одной из "визитных карточек" Жуковского-переводчика. Пушкин, как писал потом Жуковский "пиесу унес и уже в цензуру хватил", то есть стащил свеженький перевод и отправил его в цензуру как произведение, которое пойдет в готовящийся в те дни к печати 1-й том его "Современника". Жуковский требовал стихотворение назад, считая, что оно не годится "для дебюту", то есть для самого первого номера нового журнала. Но отнять у Пушкина его трофей Жуковскому так и не удалось, и баллада была опубликована в 1 томе!
Muza: Хочу спросить не о Жуковском, творчества которого остаюсь неизменной поклонницей, а о Николае Языкове. Когда в апреле 1836 г. Пушкин хоронил мать, то заехал к друзьям своим в Голубово, и оттуда написал Языкову, что ждет его стихов в "Современник" и что "Ваши стихи - вода живая, наши - вода мертвая". Хотелось бы понять: Пушкин в самом деле так думал о своих стихах или же хотел такой похвалой подтолкнуть Языкова к тому, чтобы побольше прислать ему стихов? Если второе, то почему он не нашел других слов? Если первое, то почему?
Таша: Сегодня на даче Китаевой, где летом 1831 г. Пушкин снимал квартиру, а ныне наш музей, прошел милый вечер, посвященный памяти Арины Родионовны. В основном говорили о ней все, что известно. Дети из литкружка Дворца Творчества юных г. Пушкина читали стихи Пушкина, ей посвященные и тексты писем, адресованных Пушкину от имени няни. Но дело не в этом. Кто-то вспомнил, что летом 1831 г., когда Пушкин с Жуковским соревновались, кто лучше сказку сочинит, оказывается, они ОБА опирались на тексты, записанные Пушкиным со слов Арины Родионовны. Пушкин, как известно, написал "Сказку о царе Салтане", Жуковский - о царе Берендее. Я, признаться, не подозревала, что в основе сказки Жуковского рассказ няни Пушкина. А это известно?
Cаша: Да, дорогая Таша, это действительно так. И Б.В.Томашевский в 3-ем томе своего издания в качестве приложений ввел тексты, записанные Пушкиным со слов няни. А в примечаниях отметил (4-е изд, Т.3., 1977, стр. 475): Записи сказок сделаны, по-видимому, со слов Арины Родионовны в конце 1824 года. Из них записями 1, 3 и 7 Пушкин воспользовался для собственных сказок (О царе Салтане, о Балде и о Мертвой царевне). Вторую запись обработал Жуковский в "Сказке о царе Берендее".
Таша: Спасибо, дорогой Саша! Что-то сегодня не видела Вас на Мойке.
Марта: А я ВАС, уважаемый и дорогой САША, так давно вообще не видела.... И почти не слышала... Примите личные поздравления с Первомаем. Всё же хороший был праздник!!!!
Cаша: Cпасибо, милые дорогие Таша и Марта! С праздником всех вас, друзья! С Праздником весны, солидарности, созидания и труда, прогрева души. Пусть будет всем хорошо, да так хорошо, чтобы все дела спорились, а с ними не забывались и радости жизни... На Мойке буду уже сегодня утром.
Маша: Muza пишет: "Ваши стихи - вода живая, наши - вода мертвая". Хотелось бы понять: Пушкин в самом деле так думал о своих стихах или же хотел такой похвалой подтолкнуть Языкова к тому, чтобы побольше прислать ему стихов? Если второе, то почему он не нашел других слов? Если первое, то почему? Вопрос интересный, но никто на него так и не отвечает.
Марта: Может быть, ответит наш уважаемый Сашенька?
бык: Мне думается, что Пушкин любил перехваливать тех поэтов (и людей), который ему были симпатичны. Говорил же он про Е.А. Баратынского:"Наш лучший элегический поэт".
Марта: Уважаемый Бык, Боратынского не грех и перехвалить. Говоря о творчестве современников Пушкина, вспомнился Бенедиктов. Хотелось бы услышать ваше мнение, уважаемые форумчане (однофорумники).
Эхо : аднафорумцам мое летнее приветствиё! други милаи и падружки! мая слиза прошиблась, как котик под цвиточками появилс-си! невиданно и прикрасно! а бинидиктовым, скажу я вам, зачитывались усе, даже, с пазваления сказать, ванюша, свет сиргеич, тургенев! правда длилася та опупея ни долго: в 1836-ом взошла иво звизда, в 1845-ом пагасла! вот и относись к ниму апосля таво!
Марта: невиданно и прикрасно! И я так думою. Хатела ба прадалжение ищщё нописать, вот вить и Бык астался даволин, а это и есь главнае. Вить для ниво и сторались. Но я ни Пушкин, ни Крылов, ни магу писать стихофф... Но ради Вас, Эхо, дружок милай или падрушка, яп всио жо пастаралась тожи. Кагда Ваш день раждения? Или уже был? А ктоп Бинидиктова чиво-нибуть написал? У ниво что-то была пра шею, если ни ашибаюсь.
Эхо : так пра шею тож прутков, мой кориш, пародию на бинидиктова наваял: Шея девы — наслажденье; Шея — снег, змея, нарцисс; Шея — ввысь порой стремленье; Шея — склон порою вниз. Шея — лебедь, шея — пава, Шея — нежный стебелек; Шея — радость, гордость, слава; Шея — мрамора кусок!.. Кто тебя, драгая шея, Мощной дланью обоймет? Кто тебя, дыханьем грея, Поцелуем пропечет? Кто тебя, крутая выя, До косы от самых плеч, В дни июля огневые Будет с зоркостью беречь: Чтоб от солнца, в зной палящий, Не покрыл тебя загар; Чтоб поверхностью блестящей Не пленился злой комар; Чтоб черна от черной пыли Ты не сделалась сама; Чтоб тебя не иссушили Грусть, и ветры, и зима?! В рукописи В. Жемчужникова стихотворение завершали строки, зачеркнуты автором: Я тебя держал бы в холе, И берег бы, охранял; Я б тебя, гуляя в поле, Дымкой нежной прикрывал. Я б врагов твоих с раченьем , Дланью собственной давил; А тебя бы с восхищеньем Все ласкал бы и любил! а у бинидиктова пра шею нету,а усё пра "Кудри": Кудри девы-чародейки, Кудри — блеск и аромат, Кудри — кольца, струйки, змейки, Кудри — шелковый каскад! «Кто ж владелец будет полный Этой россыпи златой? Кто-то будет эти волны Черпать жадною рукой? Кто из нас, друзья-страдальцы, Будет амвру их впивать, Навивать их шелк на пальцы, Поцелуем припекать, Мять и спутывать любовью И во тьме по изголовью Беззаветно рассыпать?»
Кот: Спасибо, уважаемое Эхо, и за Пруткова, и за Бенедиктова! Прочитаешь такую пару, и сказать уже нечего - все понятно. Поэтому хочется задать вопрос немного по-другому: неужели у Бенедиктова не было по-настоящему талантливых стихов? Хоть нескольких строк? Может быть, кто-нибудь подскажет? А звезда его даже не взошла, а буквально вспыхнула осенью 1835 года, а потом медленно угасала.
Эхо : стихов хароших у ниво ни знаю, а вот што умный чиловек николай лернер пра ниво в биографичиском славаре написал. специяльно для вважаимого кота: Бенедиктов Владимир Григорьевич - Бенедиктов, Владимир Григорьевич, известный поэт. Родился 5 ноября 1807 г. в Петербурге, происходил из духовной семьи Смоленской губернии и провел детство в Петрозаводске, где служил его отец. Окончив четырехклассную олонецкую гимназию, Бенедиктов перешел (1821) в средние классы петербургского второго кадетского корпуса; откуда вышел первым в 1827 г., прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк и начал скромную, бесцветную жизнь строевого офицера. В 1831 г. Бенедиктов, в чине поручика, принимал участие в усмирении польского восстания, а в следующем году оставил военную службу и перешел в министерство финансов, где прослужил много лет, от ничтожной канцелярской должности до места директора государственного заемного банка, ревностно относясь к своим служебным обязанностям, неизменно считаясь превосходным службистом и посвящая свои досуги высшей математике, астрономии и писанию стихов. Томиком стихотворений Бенедиктов дебютировал в конце 1835 г. ""Сначала, - рассказывает автор вышедшей в конце тридцатых годов в Германии книги ""Litterarische Bilder ans Russland"", Кениг, - никто не подозревал, чтоб он занимался стихотворством... Однажды пришел к нему друг его, литератор, и застал его за стихами. Бенедиктов должен был сознаться пред ним в любви своей к поэтическим трудам и прочесть кое-что из своих произведений настоятельному другу. Последний был изумлен его талантом, которого прежде не подозревал в нем, и восхищен неожиданною красотою его поэтических созданий. С того времени произведения Бенедиктова сделались известны публике""... Первая книжка ""Стихотворений Владимира Бенедиктова"" разошлась в самое короткое время. Н.В. Гербель передает, что ""ослепленная блеском и гармонией бенедиктовского стиха публика, восторг которой не знал пределов, буквально утопала в море звуков и раскупала книжку нарасхват, так что в самом непродолжительном времени понадобилось новое издание, которое и вышло в начале следующего года"". Бенедиктову тогда благоприятствовали многие обстоятельства. Читатели после ""Бориса Годунова"" охладели к Пушкину , и это охлаждение коснулось даже такого чуткого ума, как Белинский ; Жуковский , Вяземский , Баратынский , Козлов отзывались редко, и в это застойное время Бенедиктов занял в глазах публики вакантный трон лауреата. Всеобщего восторга не могли заглушить на первых порах трезвые и резкие отзывы Белинского (в ""Телескопе"") и Н. Полевого (в ""Сыне Отечества""). Благосклонно отнесся к Бенедиктову сам Пушкин (в его библиотеке сохранились оба первые издания книжки Бенедиктова), нашедший у него ""превосходное сравнение неба с опрокинутой чашей"" и сказавший ему: ""У вас удивительные рифмы, ни у кого нет таких рифм""; можно предполагать по одной отметке в библиографическом отделе ""Современника"", что Пушкин собирался написать рецензию на сборник стихов Бенедиктова. Вторая книжка стихов, которую выпустил Бенедиктов в 1838 г., быстро разошлась без остатка в числе 3000 экземпляров, - успех по тому времени прямо неслыханный. Но здравое слово Белинского сделало свое дело. Молодой Тургенев , который сначала ""воспылал негодованием"" против ""критикана"", скоро почувствовал, что Белинский прав: ""Прошло несколько времени, и я уже не читал Бенедиктова"". Белинский сразу и бесповоротно определил в стихах Бенедиктова ""риторическую шумиху, набор общих мест"", ""ошибки против языка и здравого смысла"", холодную риторику, свел их к ""стихотворной игрушке"" и признал, что у Бенедиктова ""нельзя отнять таланта стихотворческого, но он не поэт"" и многими ""в наше прозаическое время"" лишь принят за поэта. Этого приговора Белинский не изменил и впоследствии и не раз, так или иначе, повторял его. Гром похвал постепенно стал стихать, общественное мнение заметно трезвело, и в 1842 г., когда Бенедиктов снова выпустил книжку стихов, ее встретили довольно сдержанно. Бенедиктов тогда стал мало писать, даже почти замолк на целые десять лет (1845 - 1855) и снова взялся за перо, уже как певец гражданских мотивов, в годину крымской войны и начала нового царствования. Поддавшись общему прогрессивному настроению, Бенедиктов в своем новом стихотворном цикле отразил мысли большинства, но остался тем же ритором, которому недостаток чуткости и образования не дал долго идти за общественным увлечением, и быстро исписался. Самое имя его стало постепенно забываться и скоро погрузилось в пучину окончательного забвения. Переживший себя Бенедиктов умер 14 апреля 1873 г. Основные черты творчества Бенедиктова - напряженная аффектация настроения, надуманность образов, вычурность выражений. Наивной читательской массе 30 - 40-х годов, которая не умела оценить величавую и целомудренную прелесть поэзии Пушкина и упоенно восхищалась Марлинским , нравились и ""меч молний"", которым ""опоясалось море""; и грудь, которая ""станет священным гробом"", и ""мох забвения на развалинах любви"", и ""морозный пар бесстрастного дыханья"", падающий на ""пламя красоты"", и ""шипучее сердце порока"", Бенедиктов тогда вполне соответствовал эпохе господства над умами Кукольника , Брюллова , Сенковского , Булгарина и Греча . За искренний жар страсти Бенедиктов выдавал ухарство самого вульгарного пошиба: соловей ""дробью прыснул""; о глазах красавицы Бенедиктов говорил: ""два голландские алмаза - глазки, глазки - у! - беда!"", ""Плутяга"", Бахус Рубенса ""алый ротик свой разинул"". Римский папа ""взял громаду всей Европы в перегиб - и об гроб Христов расшиб"". Юпитера Бенедиктов величает ""шутом-потешником"" и ""старым чертом"". Отсутствие чувства меры доводило Бенедиктова до прямой порнографии. Свою искусственность Бенедиктов не только сознавал, но возводил в эстетический канон и внушал поэту: ""Чтоб выразить таинственные муки, чтоб сердца огнь в словах твоих изник, - изобретай неслыханные звуки, выдумывай неведомый язык"". Так буквально он и поступал; Я.П. Полонский даже составил ""Алфавитный список слов, сочиненных Бенедиктовым, видоизмененных или никем почти не употребляемых, встречающихся в его стихотворениях"". Среди них встречаются такие, как ""возблагодать"", ""льдоребрый"", ""мужественность"", ""нетоптатель"", ""сентябревый"", ""яичность"". По существу Бенедиктов был прав, признавая за поэтом державную прерогативу некоторой свободы в обращении с языком, но своими безвкусными неологизмами он только доказал, что сам он, по размерам своего дарования, на эту свободу посягать не должен был. Все же для развития и усложнения русской стихотворческой техники Бенедиктов сумел кое-что сделать и начал торить ту дорогу, по которой много лет спустя пошел Бальмонт , и в его ""гремучих напевах"", где слышны ""литавры и бубны созвучий"", изредка бывала неподдельная красота слова, попадались отдельные, вне связи и системы, ценные мысли, но эта малая и лучшая часть его творчества тонет в море банальщины, эффектничанья и пустозвонной трескотни. Мотивы поэзии Бенедиктова просты и незамысловаты и редко выходят из области любви и природы, к которым Бенедиктов относится без особой вдумчивости, с наивным обывательским эпикуреизмом. Тем же обывателем остался Бенедиктов и в своих гражданских мотивах, на первых порах примиривших с ним даже критику, после Белинского вообще сурово смотревшую на него. В них разнузданная муза Бенедиктова предстала уже ""одета запросто, застегнута по шею, без колец, без серег"". Он обращался к писателю: ""гласом добрым воззови, и зов твой, где бы ни прошел он, пусть духом мира и любви и в самом громе будет полон! Огнем свой ополчи глагол лишь на нечестие земное и - с Богом - ратуй против зол!"" В общих чертах он верно понимал дух новой эпохи, когда, встречая наступающий 1857 г., писал: ""Кое-что сказалось с разных уголков, много завязалось новых узелков... Время полюбило правду, наголо, правда ж дай, чтоб было все вокруг светло!.. И не одолеют чуждых стран мечи царство, где светлеют истины лучи"". Такие азбучные поучения в те печальные годы царствования Александра II для многих звучали и тепло, и ново. Конечно, не дешевым либерализмом и не дешевой эротикой спасается в литературе от полного забвения имя Бенедиктова. Как верно подметил еще Пушкин, он несомненный, хотя и примитивный, художник слова, как такового, и справедливо сказал о нем позднейший критик: ""Любитель славы, любовник слова, он в истории русской словесности должен быть упомянут именно в этом своем качестве, в этой свой привязанности к музыке русской речи"". Бенедиктов много и удачно переводил (из Мицкевича, Гюго, Теофиля Готье, Петефи, Козара, Медо Пучича). Собрание его стихотворений вышло в 3 томах в 1856 г.; посмертное издание выпущено и издано товариществом Вольф в 1883 - 1884 годах, под редакций Я.П. Полонского и переиздано в 1902 г. Биография и библиографические сведения о Бенедиктове см. у Полонского в статье, помещенной при собрании сочинений Бенедиктова, у С.А. Венгерова (""Источники словаря русских писателей"", 1, 210 - 211; ""Критико-биографический словарь русских писателей и ученых"", II, 398 - 418); см. также В.П. Быкова, ""Записки старой смолянки"", I, 172 - 173, 212, 244 - 248, 256 - 257; II, 222 - 223; Б. Садовской, ""Русская Камена"", стр. 89 - 101 (М., 1910); Ю. Айхенвальд , ""Силуэты русских писателей"", вып. III (М., 1910), и ""История русской литературы XIX века"", изд. ""Мира"", II, 62 - 65; рецензия А. К. на собрание стихотворений 1856 г. в ""Сыне Отечества"", 1856, № 27 и 28. чё тута истчё скажишь? "чтоб сердца огнь в словах твоих изник" то ш шыдёвр, право! а стешки иво паискать ба надобна. стала интиресна!
Марта: И спокойный, величавый, Бодрый сторож русской славы - Кремль - и красен, и велик, Где, лишь Божий час возник, Ярким куполом венчанна Колокольня Иоанна Движет медный свой язык... Это не прекрасно ли ? А сколько ещё незаслуженно забытых современников...
Эхо : ну, ну, а чё ж придыдущие строчки ни цитируите? там жи покласче будит: И пожаром тем жестоким Сладко память шевеля, Вьётся поясом широким Вкруг высокого Кремля. енто он пра маскву и пажар в 12 году? парня, явна, заносило! али он из тех зажигальщикав, што сладко иму было ат таво пожара?
Марта: Патаму и ни цытирую, што хочецца хоть што-та харошее пра иво стихи сказать. А то рас - и чилавека забыли. Ни пидагагична. Вот что я люблю: Порою внезапно темнеет душа, Тоска! А Бог знает - откуда? Осмотришь кругом свою жизнь - хороша, А к сердцу воротишься - худо! Всё хочется плакать. Слезами средь бед Мы сердце недужное лечим. Горючие, где вы? - Горючих уж нет! И рад бы поплакать, да нечем...
Таша: И это тоже ОН? Отчего ж ему плакать нечем?
Марта: И кто его знает... А ещё из забытых - Анна Бунина (я о ней уже писала на другом Форуме). Но как тут, коглда на дворе май, не вспомнить её "Майскую прогулку болящей"?
полная версия страницы