Форум » 1830-е годы » творчество современников Пушкина » Ответить
творчество современников Пушкина
Natalie: Чтобы разгрузить ветку "современники", на которой обсуждаются и жизнь, и портреты, и произведения современников Пушкина, создаем тему "творчество современников Пушкина". Начнем с Жуковского, творчеству которого наши М&М (Марта и Muzа) посвятили уже немало страниц на разных ветках. Итак, 172 года назад, примерно в такие же дни, как и теперь (по ст. ст. в первой половине марта), Пушкин зашел к Жуковскому и обнаружил у него такое вот абсолютно новое произведение: [more]В двенадцать часов по ночам Из гроба встает барабанщик; И ходит он взад и вперед, И бьет он проворно тревогу. И в темных гробах барабан Могучую будит пехоту: Встают молодцы егеря, Встают старики гренадеры, Встают из-под русских снегов, С роскошных полей италийских, Встают с африканских степей, С горючих песков Палестины. В двенадцать часов по ночам Выходит трубач из могилы; И скачет он взад и вперед, И громко трубит он тревогу. И в темных могилах труба Могучую конницу будит: Седые гусары встают, Встают усачи кирасиры; И с севера, с юга летят, С востока и с запада мчатся На легких воздушных конях Один за другим эскадроны. В двенадцать часов но ночам Из гроба встает полководец; На нем сверх мундира сюртук; Он с маленькой шляпой и шпагой; На старом коне боевом Он медленно едет по фрунту: И маршалы едут за ним, И едут за ним адъютанты; И армия честь отдает. Становится он перед нею; И с музыкой мимо его Проходят полки за полками. И всех генералов своих Потом он в кружок собирает, И ближнему на ухо сам Он шепчет пароль свой и лозунг; И армии всей отдают Они тот пароль и тот лозунг: И Франция — тот их пароль, Тот лозунг — Святая Елена. Так к старым солдатам своим На смотр генеральный из гроба В двенадцать часов по ночам Встает император усопший.[/more] Это был перевод баллады австрийского поэта фон Цедлица "Ночной смотр", ставший впоследствии одной из "визитных карточек" Жуковского-переводчика. Пушкин, как писал потом Жуковский "пиесу унес и уже в цензуру хватил", то есть стащил свеженький перевод и отправил его в цензуру как произведение, которое пойдет в готовящийся в те дни к печати 1-й том его "Современника". Жуковский требовал стихотворение назад, считая, что оно не годится "для дебюту", то есть для самого первого номера нового журнала. Но отнять у Пушкина его трофей Жуковскому так и не удалось, и баллада была опубликована в 1 томе!
Muza: Хочу спросить не о Жуковском, творчества которого остаюсь неизменной поклонницей, а о Николае Языкове. Когда в апреле 1836 г. Пушкин хоронил мать, то заехал к друзьям своим в Голубово, и оттуда написал Языкову, что ждет его стихов в "Современник" и что "Ваши стихи - вода живая, наши - вода мертвая". Хотелось бы понять: Пушкин в самом деле так думал о своих стихах или же хотел такой похвалой подтолкнуть Языкова к тому, чтобы побольше прислать ему стихов? Если второе, то почему он не нашел других слов? Если первое, то почему?
Таша: Сегодня на даче Китаевой, где летом 1831 г. Пушкин снимал квартиру, а ныне наш музей, прошел милый вечер, посвященный памяти Арины Родионовны. В основном говорили о ней все, что известно. Дети из литкружка Дворца Творчества юных г. Пушкина читали стихи Пушкина, ей посвященные и тексты писем, адресованных Пушкину от имени няни. Но дело не в этом. Кто-то вспомнил, что летом 1831 г., когда Пушкин с Жуковским соревновались, кто лучше сказку сочинит, оказывается, они ОБА опирались на тексты, записанные Пушкиным со слов Арины Родионовны. Пушкин, как известно, написал "Сказку о царе Салтане", Жуковский - о царе Берендее. Я, признаться, не подозревала, что в основе сказки Жуковского рассказ няни Пушкина. А это известно?
Cаша: Да, дорогая Таша, это действительно так. И Б.В.Томашевский в 3-ем томе своего издания в качестве приложений ввел тексты, записанные Пушкиным со слов няни. А в примечаниях отметил (4-е изд, Т.3., 1977, стр. 475): Записи сказок сделаны, по-видимому, со слов Арины Родионовны в конце 1824 года. Из них записями 1, 3 и 7 Пушкин воспользовался для собственных сказок (О царе Салтане, о Балде и о Мертвой царевне). Вторую запись обработал Жуковский в "Сказке о царе Берендее".
Таша: Спасибо, дорогой Саша! Что-то сегодня не видела Вас на Мойке.
Марта: А я ВАС, уважаемый и дорогой САША, так давно вообще не видела.... И почти не слышала... Примите личные поздравления с Первомаем. Всё же хороший был праздник!!!!
Cаша: Cпасибо, милые дорогие Таша и Марта! С праздником всех вас, друзья! С Праздником весны, солидарности, созидания и труда, прогрева души. Пусть будет всем хорошо, да так хорошо, чтобы все дела спорились, а с ними не забывались и радости жизни... На Мойке буду уже сегодня утром.
Маша: Muza пишет: "Ваши стихи - вода живая, наши - вода мертвая". Хотелось бы понять: Пушкин в самом деле так думал о своих стихах или же хотел такой похвалой подтолкнуть Языкова к тому, чтобы побольше прислать ему стихов? Если второе, то почему он не нашел других слов? Если первое, то почему? Вопрос интересный, но никто на него так и не отвечает.
Марта: Может быть, ответит наш уважаемый Сашенька?
бык: Мне думается, что Пушкин любил перехваливать тех поэтов (и людей), который ему были симпатичны. Говорил же он про Е.А. Баратынского:"Наш лучший элегический поэт".
Марта: Уважаемый Бык, Боратынского не грех и перехвалить. Говоря о творчестве современников Пушкина, вспомнился Бенедиктов. Хотелось бы услышать ваше мнение, уважаемые форумчане (однофорумники).
Эхо : аднафорумцам мое летнее приветствиё! други милаи и падружки! мая слиза прошиблась, как котик под цвиточками появилс-си! невиданно и прикрасно! а бинидиктовым, скажу я вам, зачитывались усе, даже, с пазваления сказать, ванюша, свет сиргеич, тургенев! правда длилася та опупея ни долго: в 1836-ом взошла иво звизда, в 1845-ом пагасла! вот и относись к ниму апосля таво!
Марта: невиданно и прикрасно! И я так думою. Хатела ба прадалжение ищщё нописать, вот вить и Бык астался даволин, а это и есь главнае. Вить для ниво и сторались. Но я ни Пушкин, ни Крылов, ни магу писать стихофф... Но ради Вас, Эхо, дружок милай или падрушка, яп всио жо пастаралась тожи. Кагда Ваш день раждения? Или уже был? А ктоп Бинидиктова чиво-нибуть написал? У ниво что-то была пра шею, если ни ашибаюсь.
Эхо : так пра шею тож прутков, мой кориш, пародию на бинидиктова наваял: Шея девы — наслажденье; Шея — снег, змея, нарцисс; Шея — ввысь порой стремленье; Шея — склон порою вниз. Шея — лебедь, шея — пава, Шея — нежный стебелек; Шея — радость, гордость, слава; Шея — мрамора кусок!.. Кто тебя, драгая шея, Мощной дланью обоймет? Кто тебя, дыханьем грея, Поцелуем пропечет? Кто тебя, крутая выя, До косы от самых плеч, В дни июля огневые Будет с зоркостью беречь: Чтоб от солнца, в зной палящий, Не покрыл тебя загар; Чтоб поверхностью блестящей Не пленился злой комар; Чтоб черна от черной пыли Ты не сделалась сама; Чтоб тебя не иссушили Грусть, и ветры, и зима?! В рукописи В. Жемчужникова стихотворение завершали строки, зачеркнуты автором: Я тебя держал бы в холе, И берег бы, охранял; Я б тебя, гуляя в поле, Дымкой нежной прикрывал. Я б врагов твоих с раченьем , Дланью собственной давил; А тебя бы с восхищеньем Все ласкал бы и любил! а у бинидиктова пра шею нету,а усё пра "Кудри": Кудри девы-чародейки, Кудри — блеск и аромат, Кудри — кольца, струйки, змейки, Кудри — шелковый каскад! «Кто ж владелец будет полный Этой россыпи златой? Кто-то будет эти волны Черпать жадною рукой? Кто из нас, друзья-страдальцы, Будет амвру их впивать, Навивать их шелк на пальцы, Поцелуем припекать, Мять и спутывать любовью И во тьме по изголовью Беззаветно рассыпать?»
Кот: Спасибо, уважаемое Эхо, и за Пруткова, и за Бенедиктова! Прочитаешь такую пару, и сказать уже нечего - все понятно. Поэтому хочется задать вопрос немного по-другому: неужели у Бенедиктова не было по-настоящему талантливых стихов? Хоть нескольких строк? Может быть, кто-нибудь подскажет? А звезда его даже не взошла, а буквально вспыхнула осенью 1835 года, а потом медленно угасала.
Эхо : стихов хароших у ниво ни знаю, а вот што умный чиловек николай лернер пра ниво в биографичиском славаре написал. специяльно для вважаимого кота: Бенедиктов Владимир Григорьевич - Бенедиктов, Владимир Григорьевич, известный поэт. Родился 5 ноября 1807 г. в Петербурге, происходил из духовной семьи Смоленской губернии и провел детство в Петрозаводске, где служил его отец. Окончив четырехклассную олонецкую гимназию, Бенедиктов перешел (1821) в средние классы петербургского второго кадетского корпуса; откуда вышел первым в 1827 г., прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк и начал скромную, бесцветную жизнь строевого офицера. В 1831 г. Бенедиктов, в чине поручика, принимал участие в усмирении польского восстания, а в следующем году оставил военную службу и перешел в министерство финансов, где прослужил много лет, от ничтожной канцелярской должности до места директора государственного заемного банка, ревностно относясь к своим служебным обязанностям, неизменно считаясь превосходным службистом и посвящая свои досуги высшей математике, астрономии и писанию стихов. Томиком стихотворений Бенедиктов дебютировал в конце 1835 г. ""Сначала, - рассказывает автор вышедшей в конце тридцатых годов в Германии книги ""Litterarische Bilder ans Russland"", Кениг, - никто не подозревал, чтоб он занимался стихотворством... Однажды пришел к нему друг его, литератор, и застал его за стихами. Бенедиктов должен был сознаться пред ним в любви своей к поэтическим трудам и прочесть кое-что из своих произведений настоятельному другу. Последний был изумлен его талантом, которого прежде не подозревал в нем, и восхищен неожиданною красотою его поэтических созданий. С того времени произведения Бенедиктова сделались известны публике""... Первая книжка ""Стихотворений Владимира Бенедиктова"" разошлась в самое короткое время. Н.В. Гербель передает, что ""ослепленная блеском и гармонией бенедиктовского стиха публика, восторг которой не знал пределов, буквально утопала в море звуков и раскупала книжку нарасхват, так что в самом непродолжительном времени понадобилось новое издание, которое и вышло в начале следующего года"". Бенедиктову тогда благоприятствовали многие обстоятельства. Читатели после ""Бориса Годунова"" охладели к Пушкину , и это охлаждение коснулось даже такого чуткого ума, как Белинский ; Жуковский , Вяземский , Баратынский , Козлов отзывались редко, и в это застойное время Бенедиктов занял в глазах публики вакантный трон лауреата. Всеобщего восторга не могли заглушить на первых порах трезвые и резкие отзывы Белинского (в ""Телескопе"") и Н. Полевого (в ""Сыне Отечества""). Благосклонно отнесся к Бенедиктову сам Пушкин (в его библиотеке сохранились оба первые издания книжки Бенедиктова), нашедший у него ""превосходное сравнение неба с опрокинутой чашей"" и сказавший ему: ""У вас удивительные рифмы, ни у кого нет таких рифм""; можно предполагать по одной отметке в библиографическом отделе ""Современника"", что Пушкин собирался написать рецензию на сборник стихов Бенедиктова. Вторая книжка стихов, которую выпустил Бенедиктов в 1838 г., быстро разошлась без остатка в числе 3000 экземпляров, - успех по тому времени прямо неслыханный. Но здравое слово Белинского сделало свое дело. Молодой Тургенев , который сначала ""воспылал негодованием"" против ""критикана"", скоро почувствовал, что Белинский прав: ""Прошло несколько времени, и я уже не читал Бенедиктова"". Белинский сразу и бесповоротно определил в стихах Бенедиктова ""риторическую шумиху, набор общих мест"", ""ошибки против языка и здравого смысла"", холодную риторику, свел их к ""стихотворной игрушке"" и признал, что у Бенедиктова ""нельзя отнять таланта стихотворческого, но он не поэт"" и многими ""в наше прозаическое время"" лишь принят за поэта. Этого приговора Белинский не изменил и впоследствии и не раз, так или иначе, повторял его. Гром похвал постепенно стал стихать, общественное мнение заметно трезвело, и в 1842 г., когда Бенедиктов снова выпустил книжку стихов, ее встретили довольно сдержанно. Бенедиктов тогда стал мало писать, даже почти замолк на целые десять лет (1845 - 1855) и снова взялся за перо, уже как певец гражданских мотивов, в годину крымской войны и начала нового царствования. Поддавшись общему прогрессивному настроению, Бенедиктов в своем новом стихотворном цикле отразил мысли большинства, но остался тем же ритором, которому недостаток чуткости и образования не дал долго идти за общественным увлечением, и быстро исписался. Самое имя его стало постепенно забываться и скоро погрузилось в пучину окончательного забвения. Переживший себя Бенедиктов умер 14 апреля 1873 г. Основные черты творчества Бенедиктова - напряженная аффектация настроения, надуманность образов, вычурность выражений. Наивной читательской массе 30 - 40-х годов, которая не умела оценить величавую и целомудренную прелесть поэзии Пушкина и упоенно восхищалась Марлинским , нравились и ""меч молний"", которым ""опоясалось море""; и грудь, которая ""станет священным гробом"", и ""мох забвения на развалинах любви"", и ""морозный пар бесстрастного дыханья"", падающий на ""пламя красоты"", и ""шипучее сердце порока"", Бенедиктов тогда вполне соответствовал эпохе господства над умами Кукольника , Брюллова , Сенковского , Булгарина и Греча . За искренний жар страсти Бенедиктов выдавал ухарство самого вульгарного пошиба: соловей ""дробью прыснул""; о глазах красавицы Бенедиктов говорил: ""два голландские алмаза - глазки, глазки - у! - беда!"", ""Плутяга"", Бахус Рубенса ""алый ротик свой разинул"". Римский папа ""взял громаду всей Европы в перегиб - и об гроб Христов расшиб"". Юпитера Бенедиктов величает ""шутом-потешником"" и ""старым чертом"". Отсутствие чувства меры доводило Бенедиктова до прямой порнографии. Свою искусственность Бенедиктов не только сознавал, но возводил в эстетический канон и внушал поэту: ""Чтоб выразить таинственные муки, чтоб сердца огнь в словах твоих изник, - изобретай неслыханные звуки, выдумывай неведомый язык"". Так буквально он и поступал; Я.П. Полонский даже составил ""Алфавитный список слов, сочиненных Бенедиктовым, видоизмененных или никем почти не употребляемых, встречающихся в его стихотворениях"". Среди них встречаются такие, как ""возблагодать"", ""льдоребрый"", ""мужественность"", ""нетоптатель"", ""сентябревый"", ""яичность"". По существу Бенедиктов был прав, признавая за поэтом державную прерогативу некоторой свободы в обращении с языком, но своими безвкусными неологизмами он только доказал, что сам он, по размерам своего дарования, на эту свободу посягать не должен был. Все же для развития и усложнения русской стихотворческой техники Бенедиктов сумел кое-что сделать и начал торить ту дорогу, по которой много лет спустя пошел Бальмонт , и в его ""гремучих напевах"", где слышны ""литавры и бубны созвучий"", изредка бывала неподдельная красота слова, попадались отдельные, вне связи и системы, ценные мысли, но эта малая и лучшая часть его творчества тонет в море банальщины, эффектничанья и пустозвонной трескотни. Мотивы поэзии Бенедиктова просты и незамысловаты и редко выходят из области любви и природы, к которым Бенедиктов относится без особой вдумчивости, с наивным обывательским эпикуреизмом. Тем же обывателем остался Бенедиктов и в своих гражданских мотивах, на первых порах примиривших с ним даже критику, после Белинского вообще сурово смотревшую на него. В них разнузданная муза Бенедиктова предстала уже ""одета запросто, застегнута по шею, без колец, без серег"". Он обращался к писателю: ""гласом добрым воззови, и зов твой, где бы ни прошел он, пусть духом мира и любви и в самом громе будет полон! Огнем свой ополчи глагол лишь на нечестие земное и - с Богом - ратуй против зол!"" В общих чертах он верно понимал дух новой эпохи, когда, встречая наступающий 1857 г., писал: ""Кое-что сказалось с разных уголков, много завязалось новых узелков... Время полюбило правду, наголо, правда ж дай, чтоб было все вокруг светло!.. И не одолеют чуждых стран мечи царство, где светлеют истины лучи"". Такие азбучные поучения в те печальные годы царствования Александра II для многих звучали и тепло, и ново. Конечно, не дешевым либерализмом и не дешевой эротикой спасается в литературе от полного забвения имя Бенедиктова. Как верно подметил еще Пушкин, он несомненный, хотя и примитивный, художник слова, как такового, и справедливо сказал о нем позднейший критик: ""Любитель славы, любовник слова, он в истории русской словесности должен быть упомянут именно в этом своем качестве, в этой свой привязанности к музыке русской речи"". Бенедиктов много и удачно переводил (из Мицкевича, Гюго, Теофиля Готье, Петефи, Козара, Медо Пучича). Собрание его стихотворений вышло в 3 томах в 1856 г.; посмертное издание выпущено и издано товариществом Вольф в 1883 - 1884 годах, под редакций Я.П. Полонского и переиздано в 1902 г. Биография и библиографические сведения о Бенедиктове см. у Полонского в статье, помещенной при собрании сочинений Бенедиктова, у С.А. Венгерова (""Источники словаря русских писателей"", 1, 210 - 211; ""Критико-биографический словарь русских писателей и ученых"", II, 398 - 418); см. также В.П. Быкова, ""Записки старой смолянки"", I, 172 - 173, 212, 244 - 248, 256 - 257; II, 222 - 223; Б. Садовской, ""Русская Камена"", стр. 89 - 101 (М., 1910); Ю. Айхенвальд , ""Силуэты русских писателей"", вып. III (М., 1910), и ""История русской литературы XIX века"", изд. ""Мира"", II, 62 - 65; рецензия А. К. на собрание стихотворений 1856 г. в ""Сыне Отечества"", 1856, № 27 и 28. чё тута истчё скажишь? "чтоб сердца огнь в словах твоих изник" то ш шыдёвр, право! а стешки иво паискать ба надобна. стала интиресна!
Марта: И спокойный, величавый, Бодрый сторож русской славы - Кремль - и красен, и велик, Где, лишь Божий час возник, Ярким куполом венчанна Колокольня Иоанна Движет медный свой язык... Это не прекрасно ли ? А сколько ещё незаслуженно забытых современников...
Эхо : ну, ну, а чё ж придыдущие строчки ни цитируите? там жи покласче будит: И пожаром тем жестоким Сладко память шевеля, Вьётся поясом широким Вкруг высокого Кремля. енто он пра маскву и пажар в 12 году? парня, явна, заносило! али он из тех зажигальщикав, што сладко иму было ат таво пожара?
Марта: Патаму и ни цытирую, што хочецца хоть што-та харошее пра иво стихи сказать. А то рас - и чилавека забыли. Ни пидагагична. Вот что я люблю: Порою внезапно темнеет душа, Тоска! А Бог знает - откуда? Осмотришь кругом свою жизнь - хороша, А к сердцу воротишься - худо! Всё хочется плакать. Слезами средь бед Мы сердце недужное лечим. Горючие, где вы? - Горючих уж нет! И рад бы поплакать, да нечем...
Таша: И это тоже ОН? Отчего ж ему плакать нечем?
Марта: И кто его знает... А ещё из забытых - Анна Бунина (я о ней уже писала на другом Форуме). Но как тут, коглда на дворе май, не вспомнить её "Майскую прогулку болящей"?
Маша: Марта пишет: когда на дворе май, как не вспомнить её "Майскую прогулку болящей"? А я не помню. А вы?
Марта: Теперь помню. Там очень много. Надо выбирать. Завтра, хорошо? Кажется, название я подпутала: "Весенняя прогулка болящей". Но ведь всё равно май и весна!
Маша: Хорошо. Пусть завтра.
Марта: Не выдерживаю и помещаю сегодня: АННА БУНИНА МАЙСКАЯ ПРОГУЛКА БОЛЯЩЕЙ Боже благости и правды! Боже! вездесущий, сый! Страждет рук твоих созданье! Боже! что коснишь? воззри!.. Ад в душе моей гнездится, Этна ссохшу грудь палит; Жадный змий, виясь вкруг сердца, Кровь кипучую сосет. Тщетно слабыми перстами Рву чудовище... нет сил. Яд его протек по жилам: Боже мира! запрети! Где целенье изнемогшей? Где отрада? где покой? Нет! не льсти себя мечтою! Ток целения иссяк, Капли нет одной прохладной, Тощи оросить уста! В огнь дыханье претворилось, В остру стрелу каждый вздох; Все глубоки вскрылись язвы, — Боль их ум во мне мрачит. Где ты смерть? — Изнемогаю... Дом, как тартар, стал постыл! Мне ль ты, солнце, улыбнулось? Мне ль сулишь отраду, май? Травка! для меня ль ты стелешь Благовонный свой ковер? Может быть, мне там и лучше... Побежим под сень древес. Сколь всё в мире велелепно! Сколь несчетных в нем красот! Боже, боже вездесущий! К смертным ты колико благ! Но в груди огонь не гаснет; Сердце тот же змий сосет, 465 Тот же яд течет по жилам: Ад мой там, где я ступлю. Нет врача омыть мне раны, Нет руки стереть слезы, Нет устен для утешенья, Персей нет, приникнуть где; Все странятся, убегают: Я одна... О, горе мне! Что, как тень из гроба вставша, Старец бродит здесь за мной? Ветр власы его взвевает, Белые, как первый снег! По его ланитам впалым, Из померкнувших очей, Чрез глубокие морщины Токи слезные текут; И простря дрожащи длани, Следуя за мной везде, Он запекшимись устами Жизни просит для себя. На́ копейку, старец! скройся! Вид страдальца мне постыл. «Боже щедрый! благодатный! — Он трикратно возгласил, — Ниспошли свою ей благость, Все мольбы ее внемли!» Старец! ты хулы изрыгнул! Трепещи! ударит гром... Что изрек, увы! безумный? Небо оскорбить дерзнул! Бог отверг меня, несчастну! Око совратил с меня; Не щедроты и не благость — Тяготеет зло на мне. Тщетно веете, зефиры! Тщетно, соловей, поешь! Тщетно с запада златого, Солнце! мещешь кроткий луч И, Петрополь позлащая, Всю природу веселишь! 466 Чужды для меня веселья! Не делю я с вами их! Солнце не ко мне сияет, — Я не дочь природы сей. Свежий ветр с Невы вдруг дунул: Побежим! он прохладит. Дай мне челн, угрюмый кормчий! К ветрам в лик свой путь направь. Воды! хлыньте дружно с моря! Вздуйтесь синие бугры! Зыбь на зыби налегая, Захлестни отважный челн! Прохлади мне грудь иссохшу, Жгучий огнь ее залей. Туча! упади громами! Хлябь! разверзись — поглоти... Но всё тихо, всё спокойно: Ветр на ветвиях уснул, Море гладко, как зерцало; Чуть рябят в Неве струи; Нет на небе туч свирепых; Облак легких даже нет, И по синей, чистой тверди Месяц с важностью течет. <1812>
Маша: Анна Бунина была тетушкой Эразма Ивановнича Стогова, небогатого помещика Можайского уезда Московской губернии, который оказался дедом Анны Ахматовой!
Кот: Уважаемая Маша! Судя по воспоминаниям Стогова, Анна Петровна Бунина не была все-таки его родной теткой, хотя он и говорит в одном месте о "тетке Анне Петровне Буниной", но насколько я мог понять, она все-таки приходилась теткой жене Б.К.Бланка, у которого он какое-то время в детстве жил. Кстати этот "небогатый помещик" прожил интересную жизнь: он кончил Морской корпус, в Сибири общался со Сперанским и Батеньковым, в 1830-е годы служил жандармским офицером в Симбирске, потом управлял канцелярией Киевского генерал-губернатора. Николай I знал его лично и, увидев его в 1850 году, спросил: - А ты, старый драбант все еще служишь? - Устарел, Ваше Величество, хочу в отставку. - Погоди, вместе пойдем.
Кот: Уважаемые Эхо и Марта, спасибо за то, что просветили меня по поводу Бенедиктова. Все-таки какая-то искра в нем была. Ярким куполом венчанна Колокольня Иоанна Движет медный свой язык... Это и вправду хорошо. А строчки: Изобретай неслыханные звуки, Выдумывай неведомый язык уже откуда-то из начала XX века.
Таша: Помнится, что сама Ахматова в каких-то своих автобиографических высказываниях утверждала, что Бунина - тетка ее деда Стогова.
Марта: Спасибо всем за поддержку и за понимание, а Коту - ещё и за искру. Уважаемый Кот, вот эту-то искру я и пытаюсь всегда найти. А.П.Бунина (она рано осиротела и жила у родственников) была из того же "гнезда", что и И.А.Бунин. И состояла в родстве, пусть хоть и в отдалённом, с В.А.Жуковским. О ней вспоминает А.П.Зонтаг в "В.А.Жуковский в воспоминаниях современников"/М.,1999/.
бык: Марта пишет: Уважаемый Бык, Боратынского не грех и перехвалить. Вот Пушкин и хвалил тех, кого любил. Хвалил искренно, от души! Пушкин пишет Киреевскому: "Ваше сравнение Баратынского с Миерисом удивительно ярко и точно. Его элегии и поэмы точно ряд прелестных миниатюров; но эта прелесть отделки, отчетливость в мелочах, тонкость и верность оттенков, все это может ли быть порукой за будущие успехи его в комедии, требующей, как и сценическая живопись, кисти резкой и широкой?" А кто такой Миерис, позвольте спросить? Извините, но пишу именно Баратынский, как принято в современном написании фамилии.
Марта: Уважаемый Бык, по поводу Бо(а)ратынский были уже разговоры на форуме, об этом писала Светлана. Где-то это есть. Миериса в БСЭ не нашла... А и правда, кто это? Зато вспомнила, что Бо(а)ратынского сравнивали с Пушкиным. Не могу найти ссылку. Могу только сказать, что Ба(о)ратынский - это не Бенедиктов... Что кому нравится у Бо(а)ратынского?
Кот: Уважаемый Бык, вот фрагмент комментария Л.Б.Модзалевского к этому письму: «Миерис - (Frans van-Mieris) - (род. 1635 - ум. 1681) - голландский художник, с творчеством которого Киреевский сравнивает творческие приемы Боратынского в поэме "Наложница" (см. статью Киреевского "Обозрение русской литературы на 1831 год" в журн. "Европеец", №2, стр. 268-269)."Однако, - говорит Киреевский, - несмотря на все достоинства "Наложницы", нельзя не признаться, что в этом роде поэм, как в картинах Миериса, есть что-то бесполезно стесняющее, что-то условно ненужное, что-то мелкое, не позволяющее художнику развить вполне поэтическую мысль свою"» (Пушкин. Письма. Т.3. 1935. Стр.460).
Cаша: бык пишет: Вот Пушкин и хвалил тех, кого любил. Хвалил искренно, от души! Уважаемая Марта упоминула Бенедиктова. Мне впомнились воспоминания Бенедиктова, который рассказывал что, "благоговея перед Пушкиным, он послал ему книжку своих стихотворений, и затем хотел сделать ему визит — но по пути к нему встретил его на улице, и Пушкин, очень любезно поблагодарив его за стихи, сказал: «У вас удивительные рифмы — ни у кого нет таких рифм. — Спасибо, спасибо". Cравнения неба с опрокинутой чашей-такой отзыв Пушкина дошел до нас о поэтических оборототах Бенедиктова. Это свидетельствует о том, что Пушкин не был столь щедр на комплементы даже для популярных в публике авторов. Похвала Пушкина дорогого стоила.
бык: Совершенно с Вами согласен, уважаемый Саша, - похвала Пушкина дорогого стоила! Спасибо! И за Миериса спасибо, уважаемый Кот! Замечательное сравнение поэта с композитором!
Кот: Уважаемый Бык! Сравнение действительно замечательное, но не с композитором, а с художником, прошу прощения.
бык: Это я прошу прощения! Подумал о музыке стиха Баратынского, и вот - ассоциация!
Эхо : ни забывайти, други: кампазиторы ани тож художники кажный на свой лад
Марта: Ваша правда, уважаимае Эхо: адной любви музыка уступает. Слово должно звучать, как музыка. И именно на эту словесную мелодию откликается душа читателя. Это сказал Г.А.Гуковский. Правильно сказал, хорошо.
Эхо : канешна: душа, ана, вить, далжна стиснятся усяким там лиричиским валнением. а бес валнения-та ни душа будит, а чистой вады барабан!
Марта: Где фсио, к сажаленею, па барабану...
Маша: Там все – там родших милый дом: Там наши жены, чада; О нас их слезы пред Творцом; Мы жизни их отрада; За них, друзья, всю нашу кровь! На вражьи грянем силы; Да в чадах к родине любовь Зажгут отцов могилы. В. А. Жуковский
Muza: Кот пишет: Судя по воспоминаниям Стогова, Анна Петровна Бунина не была все-таки его родной теткой, хотя он и говорит в одном месте о "тетке Анне Петровне Буниной", но насколько я мог понять, она все-таки приходилась теткой жене Б.К.Бланка, у которого он какое-то время в детстве жил. В поддержку Маше привожу слова Е. А. Евтушенко из "Новой газеты" (от 6 сентября 2004 г.). Он так и назвал публикацию: "Анна Бунина. Прабабушка Ахматовой". Не могу удержаться и привожу текст статьи Евтушенко полностью, хотя о родстве Буниной с А. Ахматовой говорится только в самом начале: Анна БУНИНА 1774 (село Урусово Рязанской губернии) – 1829 (село Денисовка той же губернии) Первая в ряду значительных русских поэтесс. Принадлежала к тому дворянскому роду, из которого вышли Василий Жуковский и Иван Бунин. Анна Ахматова называла ее своей прабабкой. Бунина действительно приходилась теткой деду Ахматовой по материнской линии. По словам самой Буниной, ее первые годы «были исполнены душевных, последние – телесных скорбей и недугов». В стихотворении «Хоть бедность не порок…» (1813) она рассказала о своих злоключениях, которые начались со смерти матери и скитаний по близким и дальним родственникам и продолжились в Петербурге, где всё оставленное отцом наследство ушло на нужды образования. Три брата у меня, сестрами самтретья, – И всем меньшая я. Мной матушка скончалась; Зато всех хуже я считалась. Дурнушкою меня прозвали! Мой батюшка в печали Нас роздал всех родным. Сестрам моим большим Не жизнь была, – приволье! А я, как будто на застолье*, В различных девяти домах, Различны принимая нравы, Не ведая забавы, Взросла в слезах… Наскучил мне и белый свет! Достигша совершенных лет, Наследственну взяла от братьев долю, Чтоб жить в свою мне волю. Тут музы мне простерли руки! Душою полюбя науки, Лечу в Петров я град! Заместо молодцов и франтов, Зову к себе педантов**, На их себя состроя лад. Но ах! Науки здесь сребролюбивы! Мой малый кошелек стал пуст! За каждый период игривый За каждое движенье уст, За логические фразы, Физически проказы, За хлеб мой и за дом Платя наличным серебром, Я тотчас оскудела, – И с горем пополам те песни пела, Которые пришли по вкусу вам. Стихи Буниной «пришли по вкусу» самым разным поэтам. Карамзин заметил, что «ни одна женщина не писала у нас так сильно». Крылов сам прочитал в публичном заседании «Беседы любителей русского слова» в ноябре 1811 года ее поэму «Падение Фаэтона» на сюжет из «Метаморфоз» Овидия. Бунина ответила благодарными и не лишенными самоиронии стихами: Читая баснь паденья знаменита, Улыбкой оживил ты лица всех гостей, И честь того прешла к стране пиита. Во мзду заслуги сей Я лавры, сжатые тобою, Себе надменно не присвою. Когда б не ты ее читал, Быть может, Фаэтон вторично бы упал. Кюхельбекер в 1820 году в рецензии на первый том трехтомного «Собрания стихотворений» Буниной воскликнул: «Какая сильная, живая поэзия!». Зная о материальных затруднениях поэтессы, один из председателей «Беседы любителей русского слова» Шишков и полководец Кутузов выхлопотали ей у императора ежегодный пенсион в две тысячи рублей. Переводя с французского, подражая античным авторам, Бунина не обошла вниманием русскую народную поэзию, отозвалась на события Отечественной войны, посвятила стихи воинам, погибшим при Бородине. Полтора десятилетия она тяжело болела: рак груди не оставил ей шансов выжить – вот они, «телесные скорби и недуги». Под конец она проводила дни и ночи на коленях – ни сидеть, ни лежать уже не могла, но продолжала работать. Свою последнюю книгу, которая вышла за полгода до смерти, Бунина надписала Российской академии, пометив: «со смертного и страдальческого одра». * Застольными в деревнях называются дворовые люди. ** Здесь – педагогов. (Ред.) Евтушенко также посвятил этой несчастной женщине свое стихотворение: Анна Первая Она вздыхала так: «Мной матушка скончалась…», мешая кочергой в печи свою печалость, и ни лежать, ни сесть от боли не могла, и так жила она в предсмертьи на коленях, и на нее в мучительных моленьях чуть золотой лицом от искр в поленьях Бог, побледнев, смотрел из красного угла. Прабабка всех – и Анны, и Марины, Одоевцевой и Раисы Блох, она всех женщин пишущих мирила, но тут, к несчастью, не помог и Бог. Когда из живота чекисты Ольге ребенка вышибали сапогом, кровавые ошметки и осколки из Анны Буниной и красной комсомолки над всей Россией реяли кругом. И, Беллы Ахмадулиной прапра, под шляпой, смётанной парижистой иголкой, – она явилась к Сахарову в Горький и хризантемами мильтонов прорвала. Есть в женщинах-поэтах постоянность достоинства, в отличие от нас. Та Анна на коленях настоялась за них за всех. Вот кто – не Бог их спас.
Маша: Благодарю Вас, любезная Муза. Я сама не догадалась поискать в интернете такую "мощную" поддержку, как статья Евтушенко. Спасибо и за стихи Буниной. Ахматова вероятно знала их и немножечко ей подражала. Например: Я лавры, сжатые тобою, Себе надменно не присвою. Как будто сама Ахматова написала эти строчки.
Таша: Я также не смогла удержаться, милые Muza и Маша, и решила привести аргументы в поддержку мнения, высказанного уважаемым Котом. К книге В. Дементьева "Предсказанные дни Анны Ахматовой" имеется главка "Родословная Эразма Стогова". В ней в частности, говорится: Когда Анна Ахматова в автобиографических заметках написала, что первая русская поэтесса Анна Бунина была теткой Эразма Ивановича, то она - ошибалась. И не ошибалась!.. Ибо Анна Петровна Бунина, равно как и ее родная сестра Варвара Петровна, равно как и Иван Петрович Бунин, участник шведского похода и учредитель Морского офицерского собрания в Кронштадте, да, тот самый И. П. Бунин, который определял Эразма Стогова в Морской корпус, короче говоря, вся семья Буниных "приходилась какой-то родней" семейству Стоговых. По крайней мере, именно так сказано в стоговских "Записках". Об этих стговских записках в этой же главке сказано: .. Говоря о том, что Анна Бунина была теткой Эразма Ивановича, Ахматова ошиблась, хотя и несущественно, на что, кстати сказать, и обратила внимание в комментариях к автобиографической прозе поэтессы Л.А. Мандрыкина: Анна Петровна Бунина приходилась дальней родственницей Э. И. Стогову. Суть дела в том, что соседом Стоговых по Золотилову был богатый помещик Борис Карлович Бланк, предки которого, как замечает автор "Записок", зашли в Россию из Голландии и в звании архитекторов были еще при Петре. Бланк женился на тамбовской помещице Буниной. Так вот, не имея собственных детей, Бланки и взяли восьмилетнего Эразма Стогова к себе на воспитание, о богатстве же Бланков свидетельствует хотя бы такой факт, что соседом мальчика по комнате на антресолях был князь Шаликов, который только что закончил университет и обязанностью которого было сочинять стихотворные подписи на транспарантах. "Это был армянин среднего роста, - продолжал свои воспоминания Э. И. Стогов, худощавый брюнет с огромным носом..." Имя князя Шаликова хорошо известно в истории русской литературы и как издателя "Дамского журнала", и как поэта. Тамбовские же помещики Бунины, - в частности, Варвара Петровна - теща Б. К. Бланка, Иван Петрович Бунин, петербуржец, часто гостивший у Бланков, и известная девица-поэт Анна Петровна Бунина - как ее представляет Э. И. Стогов, - "приходились мне какой-то родней". Родня, вероятно, была не такая уж и дальняя, если Иван Петрович Бунин предрешил участь мальчика, когда сказал Ивану Дмитриевичу Стогову: "Если вашего сына не будет укачивать на корабле, то отдайте его в Морской корпус". Так из Можайского уезда сначала в Гатчину, а потом - и в Петербург Эразма Стогова повезла Анна Петровна Бунина, которая была, по словам автора "Записок", "небольшого роста, но прехорошенькая; и говорят, что она имела много женихов, но так дорожила славою своего имени, что не решилась лишиться известности и умерла девицей". А. П. Бунина по приезде в Петербург передала мальчика И. П. Бунину, который сам отвез его в Морской корпус. Выходит, что Стоговы и Бунины были родственниками, но не такими близкими, чтобы называть Анну первую прабабушкой Анны второй.
Cаша: Родство это скорее случайное. И если Анна Андреевна о нем знала (верила или не верила-уже вопрос другой), то это каким-то образом ею все равно пережито, в стихах, в душе.И не рассказала ли она об этом кому - нибудь? Например близкой подруге Л.Гинзбург?
Muza: Совершенно согласна с Вами, милый Саша, но, ведь и Маша хорошо заметила: Я лавры, сжатые тобою, Себе надменно не присвою. Как будто сама Ахматова написала эти строчки.
Таша: Возвращаюсь к теме "Няня Пушкина". Очень хочу узнать ваше мнение, друзья, по поводу этих строк стихотворения Н. М. Языкова "Няня А С. Пушкина": Я отыщу тот крест смиренный, Под коим, меж чужих гробов, Твой прах улёгся, изнуренный Трудом и бременем годов. Ты не умрёшь в воспоминаньях О светлой юности моей, И в поучительных преданьях Про жизнь поэтов наших дней. Как вам кажется, слова "я отыщу" означают, что местонахождение могилы не известно только автору этого стиховторения, или же он пишет о том, что могила затерялась, но он обязательно постарается ее отыскать? Прошу всех, по возможности, ответить на мой вопрос. Хотя свое мнение на этот счет у меня имеется, но в моей сегодняшней работе важно понять, как эти строки воспринимаются другими людьми. Заранее благодарю.
Кот: Уважаемая Таша! Мне кажется, что строки Я отыщу тот крест смиренный Под коим, меж чужих гробов, Твой прах улёгся ... означают просто: "Я когда-нибудь приду на твою могилу". Скорее всего он сейчас, конечно, не знает, где именно она находится (он ее не хоронил), но и не имеет в виду, что она вообще затерялась, тем более что стихи написаны в 1830 году. Не могла могила успеть затеряться. Спросит у тех, кто знает, и найдет. Мне кажется, что - так.
Таша: Спасибо, уважаемый Кот, за оперативный и точный ответ. А есть ли другие мнения? Ведь, в литературе имеется точка зрения, что это стихотворение говорит о потере могилы А. Р. уже в 1830 году. Так пишет, в частности, Н. И. Грановская в книге "Если ехать Вам случится..." (ссылку на нее см.: http://history.gatchina.ru/esli/esli6.htm): Судя по стихотворению Языкова, в 1830 году могилу Арины Родионовны пытались разыскать, но уже не нашли
Кот: Уважаемая Таша! На мой взгляд, вывод Грановской из стихов Языкова совершенно не обоснован. В стихах уж во всяком случае никак не говорится о том, что могилу пытались разыскать, но не нашли. Даже если воспринимать слова Языкова совершенно буквально и прямолинейно (а ведь это стихи!), и тогда можно сделать только вывод о том, что Языков не знает, где расположена могила (а как он мог знать, если не жил в это время в Петербурге?), но это отнюдь не означает, что и никто не знает. Какой-то слишком поспешный выод. Я не слишком хорошо знаю работы Грановской, но как-то всегда относился к ней с уважением.
Cаша: Странно,что "кто-то", кроме самих Пушкиных(а именно Ольги и Александра, как мне кажется) стал бы "искать" могилу их крепостного человека. В годы культа няни эти строки Н.И. Грановской не вызвали бы вопросов. И зачем было искать могилу няни через 2 года после смерти (каков повод?). Мне по-прежнему кажется, что пока Пушкин и Ольга, которые помнили, любили и обожали нянюшку, были живы - могила сохранялась, но после их смерти о няне едва ли кто помнил и тогда-то могила затерялась.
Таша: Спасибо, уважаемые Кот и Саша! Мне тоже так кажется, но реплика Нины Ивановны Грановской кочует на всех, или почти всех, сайтах, посвященных няне. Она попала и в радиоинтервью, которое давал уважаемый М. Филин - автор новой книги о няне. Кстати это или нет, но Нина Ивановна - старейший сотрудник нашего музея, бывший хранитель литературной экспозиции "Пушкин. Жизнь и творчество", которая с 1965 до 1987 года размещалась в церковном флигиле Екатерининского дворца в Пушкине
Зизи: Боратынский - "наш первый элегический поэт" (кажется, так!). Конечно, можно было бы его вспомнить и на ветке "Любимые авторы", но он ведь - современник Пушкина. А вот и его творчество, его элегия. Признание Притворной нежности не требуй от меня, Я сердца моего не скрою хлад печальный. Ты права, в нем уж нет прекрасного огня Моей любви первоначальной. Напрасно я себе на память приводил И милый образ твой и прежние мечтанья: Безжизненны мои воспоминанья, Я клятвы дал, но дал их выше сил. Я не пленен красавицей другою, Мечты ревнивые от сердца удали; Но годы долгие в разлуке протекли. Но в бурях жизненных развлекся я душою. Уж ты жила неверной тенью в ней; Уже к тебе взывал я редко, принужденно, И пламень мой, слабея постепенно, Собою сам погас в душе моей. Верь, жалок я один. Душа любви желает, Но я любить не буду вновь; Вновь не забудусь я: вполне уповает Нас только первая любовь. Грущу я; но и грусть минует, знаменуя Судьбины полную победу надо мной; Кто знает? мнением сольюся я с толпой; Подругу, без любви — кто знает?— изберу я. На брак обдуманный я руку ей подам И в храме стану рядом с нею, Невинной, преданной, быть может, лучшим снам, И назову ее моею; И весть к тебе придет, но не завидуй нам: Обмена тайных дум не будет между нами, Душевным прихотям мы воли не дадим, Мы не сердца под брачными венцами — Мы жребии свои соединим. Прощай! Мы долго шли дорогою одною: Путь новый я избрал, путь новый избери; Печаль бесплодную рассудком усмири И не вступай, молю, в напрасный суд со мною. Не властны мы в самих себе И, в молодые наши леты, Даем поспешные обеты, Смешные, может быть, всевидящей судьбе.
Марта: Спасибо, Зизи! И, в молодые наши леты, Даем поспешные обеты Некоторые дают обеты и позже...
Зизи: "Баратынский принадлежит к числу отличных наших поэтов,- писал А. Пушкин.- Он у нас оригинален - ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко. Гармония его стихов, свежесть слога, живость и точность выражения должны поразить всякого, хотя несколько одаренного вкусом и чувством".
Кот: Спасибо, уважаемая Зизи! Я споткнулся на строках: Вновь не забудусь я: вполне уповает Нас только первая любовь. С одной стороны, и ритм нарушается, с другой - непонятно, что значит "любовь уповает". Никак не мог вспомнить или догадаться, что же должно быть на самом деле. Наконец нашел текст, и там оказалось удивительное слово: "упоевает"!
петушок: Вижу еще одно неудачное выражение в приведенном стихотворении: Ты права, в нем уж нет прекрасного огня Правильнее было бы: "Ты прав, в нем нет уже прекрасного огня". Но это ведет к потере смысла.
Зизи: Кот пишет: "упоевает"! Удивительно, но в моем сборнике стихотворений Боратынского именно так, как я написала. Издание, правда, 1949 г.. Возможно, издатели заменили не знакомое им слово. В сборнике же издания 1987 г. уже так, как уточнили Вы и написал Боратынский. Прошу меня извинить! Теперь, что касается Вашего замечания, уважаемый Петушок! Во всех сборниках на слове "права" стоит ударение на первом слоге. Так что выражение у Боратынского вполне "удачное" (если, конечно, поэтом разрешено менять ударения)
Таша: Не знала, что в России поэты ТАК меняют ударения... Как и уважаемый петушок, я споткнулась об это слово.
Зизи: Вот что написано в словаре Ушакова: "Упоевать (книж., устар.) - несов. к упоить, упаивать. Упаивать - 1. внушить упоение, привести в восторг, в восхищение (книжн.); 2. напоить до насыщения, допьяна". И как пример употребления этого слова - все то же стихотворение Е.А. Боратынского. Интересно, а кроме него, кто-нибудь из современников Пушкина употреблял это слово в своем творчестве?
Марта: Разве в поэзии невозможна смена ударений? Во французской поэзии, например, такое встречается. И в слове "прАва" ударение на первый слог всё ставит на свои места.
Зизи: Как видите, и в русской поэзии смена ударений возможна. И Боратынский, конечно, не исключение!
Таша: Я как раз думала о французской поэзии, когда задавала свой вопрос и ввела слово "русской". Все же для нашей поэзии это скорее исключение, нежели правило.Или я ошибаюсь?
Марта: Всё так, дорогая Ташенька, ошибки нет. Во французской поэзии больше свободы (с ударениями).
Таша: Там у них во всем больше свободы!
Зизи: Новинское А.С. Пушкину Она улыбкою своей Поэта в жертвы пригласила, Но не любовь ответом ей Взор ясный думой осенила. Нет, это был сей легкий сон, Сей тонкой сон воображенья, Что посылает Аполлон Не для любви - для вдохновенья. Е.А. Боратынский. 1826.
Марта: Как хорошо, Зизи! А что нам посылает Аполлон? Мне вдруг вспомнилась народная песня (об ударении) не знаю, на какую ветку поместить: Во кУзнице, во кУзнице, Во кузнИце молодые кузнецы. ... Пойдём, пойдём, ДунЯ, Пойдём, пойдём, ДунЯ. Пойдём, ДУня, во лесок...
Зизи: Марта пишет: А что нам посылает Аполлон? Самонадеянно думаю, что тоже сон воображенья для вдохновенья (интернетовского)
Зизи: Из письма Е. А. Боратынского П. А. Вяземскому: "Всякой работает по-своему. Лирическую пьесу я с первого приема всегда набрасываю более чем с небрежностию; стихами иногда без меры, иногда без рифм, думая об одном ее ходе, и потом уже принимаюсь за отделку подробностей. Брошенную на бумагу, но далеко не написанную, я надолго оставил мою Элегию. Многим в ней я теперь недоволен, но решаюсь быть к самому себе снисходительным, тем более что небрежности, мною оставленные, кажется, угодны судьбе. Препоручаю себя Вашей дружеской памяти" Март(?) 1837. Москва
бык: Боратынский пишет: с небрежностию; стихами иногда без меры, иногда без рифм, а мне вспомнилась Ахматова с ее "когда б вы знали из какого сора".
Кот: Уважаемый Бык, ахматовские слова все-таки не о том. Стихи могут рождаться из "сора", из мелочей, но небрежность, отсутствие меры и рифм не зависит от того, из чего они родились. С небрежностью могут быть созданы и стихи, родившиеся из глубоких мыслей и сильных чувств (как у Баратынского), и наоборот - родившиеся вроде бы из ничего, по случаю, у Пушкина или Ахматовой выльются в совершенную форму.
Таша: Согласна с уважаемым Котом Все-таки Ученый, хоть и из бывших
бык: А я подумал, что творчество современников -это не только творчество поэтов. Вот Максим Воробьев - современник! Похороны Кутузова в Казанском соборе. 1814 Вид на Академию художеств. 1813
Кот: Совершенно справедливая мысль, уважаемый Бык, что в пушкинское время творили не только поэты. Полностью Вас поддерживаю.
барышня-крестьянка: Я тоже поддерживаю. Особенно теперь, когда научилась вставлять изображения из инета. Карл Брюллов - мой любимый художник Я слышала или читала где-то, что Пушкин пытался сделать зарисовку с картины "Последний день Помпеи". Это правда? И сохранился ли его рисунок?
Таша: Стихи-то точно сохранились (они тоже всего лишь набросок), а вот рисунок... Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя Широко развилось, как боевое знамя. Земля волнуется — с шатнувшихся колонн Кумиры падают! Народ, гонимый [страхом], Под каменным дождем, [под воспаленным прахом], Толпами, стар и млад, бежит из града вон.
Марта: Спасибо вам, милые Таша и Барышня-крестьянка! Брюллова я тоже люблю. Стихи же Пушкина прочла впервые.
Кот: Рисунок Пушкина с фрагментом картины (несколько фигур), действительно есть, причем прямо под приведенными уважаемой Ташей стихами. Но, наверное, я его приведу на ветке "Рисунки Пушкина". Посмотрите, пожалуйста, там.
Зизи: В "Рисунках Пушкина" я привела портрет А.П. Брюллова. И какие дивные портреты у него самого!
Марта: Дорогая Зизи, ранее видела только сестер Тизенгаузен и Н.Н. Чьи портреты мы видим здесь ещё?
Зизи: Извините, милая Марта, что задержала с ответом. На портретах - кн. Голицына и в.к. Александр Николаевич с в.к. Марией Николаевной
Cаша: Уважаемая Зизи, не знаете ли Вы о выходе альбома акварелей А.П.Брюллова ( первый первсональный!) в москвском издательстве "Белый город"? Давно обещанный... Очень жду его. Выходил большой интересный альбом акварелей первой половины XIX века, но должен был появиться первоснальный, содержащий только акварели Александра Павловича.
Кот: Уважаемый Саша! На сайте московского музея Пушкина альбом значится вроде бы как уже изданный. См.здесь. Я как раз недавно обратил на это внимание и тоже заинтнресовался. Постараюсь в ближайшее время заглянуть в книжный киоск музея. Если альбом действительно вышел, то он должен там быть. Во всяком случае спрошу.
Cаша: Спасибо, уважаемый Кот! Буду очень признателен. До Петербурга это издание пока не дошло. Нет его даже в специальном отделе издательства "Белый город" на книжной ярмарке в ДК Крупской.
Зизи: Долго думала, где разместить эту фотографию. Потом решила, что "Нос" - это ведь "Творчество современников". Не так ли?
Марта: Дорогая Зизи, а где в Петербуге (?) находится этот чудесный памятник?
Зизи: Этот памятник установлен на Вознесенском пр., 11 в 1995 г. (автор - Резо Габриадзе). В 2002 г. (кажется!) его украли, потом нашли во дворе неподалеку и в 2003 г. установили вновь. Я нашла в интернете любопытную информацию о том, что в мае 2008 г. в рамках празднования Дня филолога и востоковеда на восточном факультете СПб университета открыли еще один памятник Носу. Но фотография этого памятника нигде не приводится. Может быть, кому-нибудь повезет больше, чем мне, и мы сможем увидеть и второй памятник. Не понятно только, зачем нашему городу два носа?!
Марта: Это любопытно! Каков же другой нос?
Таша: Несколько месяцев назад я была во дворике филфака, видела всякие фигурки, в том числе бегемотика, которому трут то ли лоб, то ли спинку, чтобы сдать удачно сессию, но нос куда-то запропастился.
Зизи: Таша пишет: но нос куда-то запропастился. Вечно эти носы куда-то пропадают!
Марта:
Таша: А знаете, что значит выражение "остаться с носом"? Совсем не то, что кажется на первый взгляд: нашим предкам не приходило в голову, что их нос может куда-то подеваться, то есть они не представляли, что могли бы остаться без него. НОС - это то, что несут, то есть, подношение, дар, почесть. Не примет подъячий эту взятку - останешься с нерешенным делом, то есть с носом. Сегодня утром мой муж рассказывал это по нашему радио, а я подслушала
Марта: Как интересно! Вспомнилось знакомое всем слово "дача", которое раньше означало что-то, что давали, от слова "дать", то есть, подношение (слово "подношение" - от слова "нос"?).
Зизи: Таша пишет: НОС - это то, что несут, Значит, это мы все без НОСА, потому что у нас НОСЫ унесли! Или не так?
Марта: И ещё значит, что мы сами тоже ничего никому не несем: у нас нет "носа" или мы "носа" не припасли
Таша: А еще говорили: "Не ходи к судье с носом, ходи с приносом". По этой поговорке выходит, что "нос" - это и часть лица, и сам процесс ношения, но не подношение как таковое. Совсем я с этим запуталась. Вечером спрошу у мужа.
Марта: Если не забуду, завтра посмотрю у Даля или у Фасмера. А, может, можно по Инету?
Cаша: Словарь Фасмера в Сети точно есть, только спрятан. Можно попробовать ввести слово и далее Фасмер-откроется ссылочка на словарь.
Марта: Фасмер: -нос: взнсс, занос, поднос, ст.-слав. понос ... сербохорв. пОнос "гордость", прИнос "дар" Не совсем то.
бык: Худ. М. Воробьев "Дуб, раздробленный молнией" (1842). Я слышал, что это аллегория на смерть жены художника. Это правда?
Зизи: Я об этом ничего не знаю. Но какая удивительная картина! А художник, и в самом деле, Максим Воробоьев? Не ожидала такое увидеть!
Кот: Спасибо, уважаемый Бык! Я тоже этого не видел. Замечательная картина! Особенно - для того времени! Очень неожиданно.
Таша: Никогда не видела такой картины у Максима Воробьева. А где она хранится?
бык: Картина находится в Третьяковской галерее (х., м.; 100х130)
Таша: Спасибо, уважаемый Бык. Съездим - поглядим, если она выставлена в залах
Зизи: Я хочу вернуться к творчеству современников. У Максима Воробьева был сын - Сократ (1817-1888), тоже художник, пейзажист, учеником которого был в АХ И. Шишкин. Это его картина "Замок на берегу моря". Но я не помню, кто рисовал Конюшенную церковь: он или его отец?
Cаша: Действительно, милая Зизи, Конюшенную церковь зарисовал Сократ Михайлович. Его уместно вспомнить в связи с Николаем Огаревым. Мы привыкли считать его соратником Герцена. Человек он был благородной души, но чрезвычайно мягкотелый. Как знать,может быть чувствуя эту черточку в нем, многие,в том числе и близкие, безжаластно этим пользовались. Так, получив громадное миллионное наследство отца, Огарев отпусти крепостных,а его жена,с которой он расстался, по причине ее неверности (ее как раз и увел Сократ Воробьев), теребила Николая платоновича, миллионы уплыли в руки Марии Львовны Огаревой. Возможно, что и Воробьев тоже обогатился за счет Огарева. Более того,когда неверная супруга, будучи беременная от Воробьева,который ее бросил, приехала к Огареву, тот принял ее и даже был готов усыновить будущего ребенка. Но мальчик родился мертвый.
Зизи: Cаша пишет: ее как раз и увел Сократ Воробьев), Как все связано в этом мире! И как хорошо, что Вы к нам пришли, Саша! Нам Вас очень не хватало. Теперь Вы ответите на все "зависшие" вопросы!
Зизи: Еще творчество современника, И.П. Мятлева " Русский снег в Париже" Здорово, русский снег, здорово! Спасибо, что ты здесь напал, Как будто бы родное слово Ты сердцу русскому сказал. И ретивое запылало Любовью к родине святой, В груди отрадно заиграло Очаровательной мечтой. В родных степях я очутился, Зимой отечества дохнул, И от души перекрестился, Домой я точно заглянул. Но ты растаешь, и с зарёю Тебе не устоять никак. Нет, не житьё нам здесь с тобою: Житьё на родине, земляк! 1839
Марта: Какиек чудесные стихи! Спасибо, дорогая Зизи! Переписала в альбомчик
Зизи: У Вас есть свой альбом? Как в старые, добрые времена? Какая прелесть!
Марта: Нет-нет, надо было "закавычить" слово "альбомчик". Это просто компьтерный "альбомчик". А настоящий альбомчик надо бы было завести!
Кот: Уважаемые друзья! Хочу привести стихи и спросить: знаете ли вы, кто их автор? Это действительно творчество одного из современников Пушкина. Не знаю дружбу иль любовь Питаю к ней в душе унылой, Но сердце ноет, бьется вновь, Как билось в юности счастливой. Люблю ее за тихий нрав, За ум ея столь просвещенный, За красоту, за взгляд бесценный И за улыбку на устах; Люблю я звук ея речей, И кудри русыя, густыя, Ресницы длинныя очей И розы на щеках живыя. При ней я робок, молчалив, Одну я вижу, ей внимаю, Порой я весел, то ревнив... Любовь ли ето?.. Я не знаю; Во мне кипит и стынет кровь, При ней мне все очарованье; Но нет надежды, нет желанья. То верно дружба... не любовь.
Марта: Уважаемый Кот, это не Бенедиктов?
Марта:
Кот: Нет, это - не Бенедиктов, уважаемая Марта. А у Вас есть вариант ответа, уважаемый Шнурок?
Марта: Стихи прекрасные! Пора заводить альбом.
Зизи: Уважаемый Кот, пожалуйста, напишите, чьи это стихи. Если мы не ответили сразу, значит - не знаем!
Марта: Это Карамзин?
Cаша: Может это Д.И.Хвостов?
Кот: Простите, что я затянул с ответом. Поверьте, это - не нарочно. Не было возможности выйти на форум раньше. А приведенные мной стихи - как раз Пушкина, но не Александра Сергеевича, а Сергея Львовича, его отца. Я сам с удивлением их прочитал.
Марта: Спасибо, уважаемый Кот!
бык: А это произведения Василия Львовича Шестидесяти лет Пульхерия старушка, Которая в свой век была Кокетка и вострушка, Мечтала, что еще пленять она могла, И что амуры вкруг прелестницы резвились. Но в зеркале себя увидев невзначай, Сказала, прослезясь: "Веселие, прощай! Как зеркала переменились!" (1821) Или вот басенка еще короче: Змея ужалила Маркела. Он умер? - Нет, змея, напротив, околела. (1808)
Марта: Какие же молодцы уважаемый Кот и Бык!
бык: На стихи Нестора Кукольника созданы великолепные романсы. * * * Уймитесь, волнения страсти! Засни, безнадежное сердце! Я плачу, я стражду,- Душа истомилась в разлуке. Я плачу, я стражду! Не выплакать горя в слезах... Напрасно надежда Мне счастье гадает,- Не верю, не верю Обетам коварным: Разлука уносит любовь... Как сон, неотступный и грозный, Соперник мне снится счастливый, И тайно и злобно Кипящая ревность пылает... И тайно и злобно Оружия ищет рука... Минует печальное время, Мы снова обнимем друг друга. И страстно и жарко Забьется воскресшее сердце, И страстно и жарко С устами сольются уста. Напрасно измену Мне ревность гадает,- Не верю, не верю Коварным наветам! Я счастлив! Ты снова моя! И все улыбнулось в природе; Как солнце, душа просияла; Блаженство, восторги Воскресли в измученном сердце! Я счастлив: ты снова моя. Август 1838 Жаворонок Между небом и землей Песня раздается Неисходною струей Громче, громче льется. Не видать певца полей, Где поет так громко Над подружкою своей Жаворонок звонкий Ветер песенку несет, А кому - не знает. Та, к кому она, поймет, От кого - узнает. Лейся ж, песенка моя, Песнь надежды сладкой... Кто-то вспомнит про меня И вздохнет украдкой. 11 июля 1840
Кот: Романсы и вправду великолепные! Но без музыки Глинки, боюсь, мы не слишком высоко оценили бы эти стихи.
Зизи: Все-таки их содружество подарило нам целый ряд прекрасных романсов. "Попутную песню", например. Вот ведь как бывает!
Cаша: Кукольник прославился и своими драмами. Летом познакомился с драмой "Джакобо Саназар". Эта книга имелась в библиотеке Пушкина и, верно, заинтересовала его. И.С.Тургенев же невысоко ее ценил.
Кот: В истории литературы Кукольник прославился своей драмой "Рука Всевышнего Отечество спасла": Рука Всевышнего три дела совершила: Отечество спасла, Поэту ход дала И "Телеграф" закрыла". Вот что Пушкин записал в дневнике в 1834 году: 2 апреля. На-днях (в прошлый четверг) обедал у кн. Ник. Труб.<ецкого> с Вязем.<ским>, Нор.<овым> и с Кук.<ольником>, которого видел в первый раз. Он кажется очень порядочный молодой человек. Не знаю, имеет ли он талант. Я не дочел его Тасса, и не видал его Руки etc. Он хороший музыкант. Запись эта была сделана буквально накануне того дня, когда было принято решение о запрещении "Московского телеграфа", в котором была раскритикована "Рука Всевышнего", понравившаяся Николаю I, который пожаловал за нее Кукольнику бриллиантовый перстень.
Cаша: Первая встреча,вероятно, прошла дружески,тепло. Некоторые исследователи, когда пишут, что Пушкин недолюбливал Нестора Васильевича, приводят письмо 1834 г., написанное три недели спустя после записи в дневнике:"Передо мною весь город проехал в каретах (кроме поэта Кукольника, который проехал в каком-то старом фургоне, с каким-то оборванным мальчиком на запятках; что было истинное поэтическое явление". Истинное поэтическое явление...Вот так! Никакого отрицательного впечатления в этом нет. Однако образ жизни Кукольника едва ли был Пушкину по душе.
Кот: А еще можно вспомнить запись в дневнике А.В.Никитенко: 1836. Январь, 10. Петербург. А. В. Никитенко, у которого в этот день Н. В. Кукольник читал свою пьесу «Доменикин», записывает в дневнике: «Интересно, как Пушкин судит о Кукольнике. Однажды у Плетнева зашла речь о последнем; я был тут же. Пушкин, по обыкновению грызя ногти или яблоко — не помню, — сказал: – А что, ведь у Кукольника есть хорошие стихи? Говорят, что у него есть и мысли. Это было сказано тоном двойного аристократа: аристократа природы и положения в свете. Пушкин иногда впадает в этот тон и тогда становится крайне неприятным.» Никитенко. 1. С. 178.
Марта: Уважаемый Саша, если можно, напишите, пожалуйста, о Кукольнике немного побольше (и о его образе жизни)
Зизи: А я вспомнила, что есть еще цикл "Прощание с Петербургом", который включает, кажется, 12 романсов. И, кажется, "Попутная песня" входит именно в этот цикл.
бык: Дружба Кукольника, М. И. Глинки и К. П. Брюллова в глазах современников символизировавшей союз трех искусств (живописи, музыки и поэзии), привлекала к себе внимание. Но об этом лучше на ветке о современниках.
Марта: Эх, стихи Языкова надо было бы поместить здесь, а не на ветке "Любимые авторы"
бык: Николай Языков А. С. ПУШКИНУ Не вовсе чуя бога света В моей неполной голове, Не веря ветреной молве, Я благосклонного привета - Клянусь парнасским божеством, Клянуся юности дарами: Наукой, честью и вином И вдохновенными стихами - В тиши безвестности не ждал От сына музы своенравной, Равно - торжественной и славной И высшей рока и похвал. Певец единственной забавы, Певец вакхических картин, И ...ских дев и ...ских вин, И прозелит журнальной славы, . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Так я тебя благодарю. Бог весть, что в мире ожидает Мои стихи, что буду я На темном поле бытия, Куда неопытность моя Меня зачем-то порывает; Но будь что будет - не боюсь; В бытописаньи русских муз Меня твое благоволенье Предаст в другое поколенье, И сталь плешивого косца, Всему ужасная, не скосит Тобой хранимого певца. Так камень с низменных полей Носитель Зевсовых огней, Играя, на гору заносит.
Марта: Прекрасно! Вам, уважаемый бык -
бык: Всегда к Вашим услугам!
Марта: Н.В. ГОГОЛЬ НОВОСЕЛЬЕ «Невесел ты!» — «Я весел был,— Так говорю друзьям веселья, — Но радость жизни разлюбил И грусть зазвал на новоселье. Я весел был — и светлый взгляд Был не печален; с тяжкой мукой Не зналось сердце; темный сад И голубое небо скукой Не утомляли — я был рад… Когда же вьюга бушевала И гром гремел и дождь звенел И небо плакало — грустнел Тогда и я: слеза дрожала, Как непогода плакал я… Но небо яснело, гроза бежала — И снова рад и весел я… Теперь, как осень, вянет младость. Угрюм, не веселится мне, И я тоскую в тишине, И дик, и радость мне не в радость. Смеясь, мне говорят друзья: „Зачем расплакался? — Погода И разгулялась и ясна, И не темна, как ты, природа“. А я в ответ: —Мне всё равно, Как день, все измененья года! Светло ль, темно ли — всё одно, Когда в сем сердце непогода!»
бык: Не знал, что Гоголь писал стихи! Или это было единственное?
Марта: Нет, уважаемый бык, не единственное. Вот, например, о его любимой Италии: ИТАЛИЯ Италия — роскошная страна! По ней душа и стонет и тоскует. Она вся рай, вся радости полна, И в ней любовь роскошная веснует. Бежит, шумит задумчиво волна И берега чудесные целует; В ней небеса прекрасные блестят; Лимон горит и веет аромат. И всю страну объемлет вдохновенье; На всем печать протекшего лежит; И путник зреть великое творенье, Сам пламенный, из снежных стран спешит; Душа кипит, и весь он — умиленье, В очах слеза невольная дрожит; Он, погружен в мечтательную думу, Внимает дел давно минувших шуму. Здесь низок мир холодной суеты, Здесь гордый ум с природы глаз не сводит; И радужней в сияньи красоты, И жарче, и ясней по небу солнце ходит. И чудный шум и чудные мечты Здесь море вдруг спокойное наводит; В нем облаков мелькает резвый ход, Зеленый лес и синий неба свод. А ночь, а ночь вся вдохновеньем дышит. Как спит земля, красой упоена! И страстно мирт над ней главой колышет, Среди небес, в сиянии луна Глядит на мир, задумалась и слышит, Как под веслом проговорит волна; Как через сад октавы пронесутся, Пленительно вдали звучат и льются. Земля любви и море чарований! Блистательный мирской пустыни сад! Тот сад, где в облаке мечтаний Еще живут Рафаэль и Торкват! Узрю ль тебя я, полный ожиданий? Душа в лучах, и думы говорят, Меня влечет и жжет твое дыханье, — Я в небесах, весь звук и трепетанье!.. Ранний Гоголь сжигал почти все, что писал. Это уцелело.
Марта: Василий Львович Пушкин из посвящения к В.А. Жуковскому Licuit semperque licebit Signatum praesente nota producere nomen. Ut silvae foliis pro nos mutantur in annos, Prima cadunt; ita verborum vetus interit aetas, Et juvenum ritu florent modo nata vigentque. Horat. Ars poetica1 Скажи, любезный друг, какая прибыль в том, Что часто я тружусь день целый над стихом? Что Кондильяка я и Дюмарсе читаю, Что логике учусь и ясным быть желаю? Какая слава мне за тяжкие труды? Лишь только всякий час себе я жду беды; Стихомарателей здесь скопище упрямо. Не ставлю я нигде ни семо, ни овамо; Я, признаюсь, люблю Карамзина читать И в слоге Дмитреву стараюсь подражать. Кто мыслит правильно, кто мыслит благородно, Тот изъясняется приятно и свободно. Славянские слова таланта не дают, И на Парнас они поэта не ведут. Кто русской грамоте, как должно, не учился, Напрасно тот писать трагедии пустился; Поэма громкая, в которой плана нет, Не песнопение, но сущий только бред.
Таша: бык пишет: Не знал, что Гоголь писал стихи! Но ведь и "Мертвые души" - ПОЭМА!!!
Марта: Только что в фильме Парфенова "Птица Гоголь" говорилось об этом. Гоголь читал текст вслух, а Анненков записывал сказаннное (был переписчиком). Потому это поэма, что чувствовался ритм речи Гоголя. Аненков это чувствовал.
Cаша: Уважаемый Кот поместил прекрасный фоторепортаж из московского гоголевского музея. Огромное ему спасибо за это! Был представлен один из рисунков Гоголя - иллюстрация к "Ревизору". Интересная работа. Хочется привести еще один рисунок Гоголя к той же сцене.
Марта: Спасибо, дорогой Саша! Кто был первым иллюстатором произведений Гоголя (кроме самого автора)?
Таша: Ах, какие дивные письма Гоголя опубликованы в собрании его сочинений в нашем любимом ФЭБе! Так бы все читала, да чтала, да цитииииииировала... Чего стоят его украинские тексты! Например: БОГДАНУ ЗАЛЕССКОМУ. <Вторая половина февраля 1837. Париж.> Дуже — дуже було жалко, що не застав пана земляка дома. Чував, що на пана щось напало — не то сояшныца, не то завійныця (хай ій прыснытся лысый дидько), та тепер, спасибо богови, кажут начей-то пан зовсим здоров. Дай же боже, щоб на довго, на славу усій козацкій земли давав бы чернецького хлиба усякій болизни и злыдням. Та й нас бы не забував, пысульки в Рым слав. Добре б було, колы б и сам туды колы-небудь прымандрував. Дуже, дуже блызькый земляк, а по серцю ще блыжчый, чим по земли. Мыкола Гоголь. Каково! Думала даже, что лучше бы такой текст в поэзию поместить, так как поэтично утешает душу, хотя и не все слова понятны. Что за болезни такие "сояшныца" и "завийныця"? Но лекраства от них и недоброжелателей (пусть им приснится "лысый дидко" или дать им "чернецького хлiба") просто великолепны!
Cаша: Марта пишет: Кто был первым иллюстатором произведений Гоголя Наверное Александр Агин, милая Марта. Он иллюстрировал "Мертвые души" еще в 1860-х гг. Дама просто приятная и дама, приятная во всех отношениях Гравюра Е. Е. Бернардского по рисунку А.А.Агина.
Cаша: Мелодией сих "стихов" "исцелям". И конец тогда усякій болизни и злыдням.
Марта: Игорь Лысенко. Метвые души. 2008 Это должно было бы быть в "Современниках", но тут говорим о Гоголе, а на той ветке я хочу поместить другой портрет своременника Пушкина.
Арина: экая эклектика!
Таша: Арина пишет: экая эклектика! Увы! Это эпоха Гоголя!
бык: Долго искал стихотворение В.Г.Бенедиктова покороче. Но он любил писать длинные стихи. Вот одно из коротких Мой выбор Я - гордый враг блистательной заразы Тщеславия, которым полон мир, - Люблю не вас, огнистые алмазы, Люблю тебя, голубенький сапфир! Не розою, не лилиею томной Любуюсь я в быту своем простом: Мой ландыш мне и беленький и скромный В уюте под ракитовым кустом. Прелестницы и жрицы буйной моды! Вы, легкие, - неси вас прочь зефир! Люблю тебя, дочь кроткая природы, Тебя, мой друг, мой ландыш, мой сапфир!
Марта: СПАСИБО, УВАЖАЕМЫЙ БЫК!!!
Cаша: В свое время тоже искал стихотворение Бенедиктова покороче, очень нужно было для стиховедческого анализа, но в конце концов выбрал Языкова. А ведь Бенедиктовым зачитывались современники. А сейчас многие и фамилии такой не слышали, а уж чтобы прочитать.
Арина: Языкова тоже не просто читать.
Таша: Арина пишет: Языкова тоже не просто читать. И что же в нем сложного? Великолепный день! На мягкой мураве Лежу,— ни облачка в небесной синеве! Цветет зеленый луг; чистейший воздух горный Прохладой сладостной и негой животворной Струится в грудь мою,— и полон я весной! И вот певец ее летает надо мной, И звуки надо мной веселые летают! И чувство дивное те звуки напевают Мне на душу; даюсь невольно забытью Волшебному, глаза невольно закрываю: Легко мне, так легко, как будто я летаю Летаю и пою, летаю и пою! Не Саша же Черный и не Хармс с Кузминым. Которых все равно тоже люблю. И даже больше, чем Языкова
бык: Летаю и пою, летаю и пою! Да уж! Не Кузмин и Хармс - это точно!
Арина: нашла эпиграмму на Жуковского,которую сочинил Бестужев-Марлинский Из савана оделся он в ливрею, На ленту променял лавровый свой венец. Не подражая больше Грею, С указкой втерся во дворец — И что же вышло наконец? Пред знатными сгибая шею, Он руку жмет камер-лакею. Бедный певец! А кто такой Грей?
Марта: А разве не Воейков ее автор?
Cаша: Томас Грей - это английский поэт, представитель школы сентименталистов (Thomas Gray). Жуковский перевел его "Cельское кладбище". Арина, помните как у Пушкина: Штабс-капитану, Гете, Грею, Томсону, Шиллеру привет! Им поклониться честь имею, Но сердцем истинно жалею, Что никогда их дома нет.
Зизи: Дорогая Марта, все-таки это эпиграмма Марлинского. См.: http://ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%BF%D0%B8%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BC%D0%B0_%D0%BD%D0%B0_%D0%96%D1%83%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_(%D0%91%D0%B5%D1%81%D1%82%D1%83%D0%B6%D0%B5%D0%B2-%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9)
Марта: Спасибо!
Кот: А вот еще один "Памятник". Я узнал о нем только недавно. Батюшков К.Н. Подражание Горацию. Я памятник воздвиг огромный и чудесный, Прославя вас в стихах: не знает смерти он! Как образ милый ваш и добрый и прелестный (И в том порукою наш друг Наполеон) Не знаю смерти я. И все мои творенья, От тлена убежав, в печати будут жить: Не Аполлон, но я кую сей цепи звенья, В которую могу вселенну заключить. Так первый я дерзнул в забавном русском слоге О добродетели Елизы говорить, В сердечной простоте беседовать о боге И истину царям громами возгласить. Царицы царствуйте, и ты, императрица! Не царствуйте цари: я сам на Пинде царь! Венера мне сестра, и ты моя сестрица, А кесарь мой — святой косарь. <1826> Надо иметь в виду, что стихотворение написано, когда у Баюшкова уже развилось психическое заболевание. Но, по-моему, стихотворение очень интересное.
Марта: Спасибо, дорогой Кот! Я прочла о Э.И.Губере (1814-1847), хотела почитать его стихи, но все такое грустное....
Кот: Уважаемая Таша! Вдруг обнаружил в двухтомнике Батюшкова 1989 г., что его "Подражание Горацию" скорее всего датируется значительно более поздним временем, причем в самом двухтомнике - разночтение. В комментарии к самому стихотворению указывается 1852 г. со ссылкой на письмо, в которое это стихотворение было включено, а во втором томе приведено это самое письмо, и оно предположительно датируется 1849 г. Вот и разбирайся тут!
Таша: Как я поняла, Батюшков написал это стихотворение 8 июля 1826 г., а в 1849 г. или 1852 г. переписал его на отдельном листке для альбома своей племянницы Анны Григорьевны Гревенс В интернете я нашла такой комментарий: Это стихотворение, являющееся на самом деле подражанием «Памятнику» Державина и представляющее собой сумбурный набор предложений входит в письмо Батюшкова к А. Г. Гревенс от 8 июля 1826 г. Впервые — PC, 1883, № 9, стр. 551. Автограф — в ПД. В письме также есть сделанный Батюшковым прозаический перевод стихотворения на французский язык. В хранящихся в ЦГАЛИ «Подробных сведениях о последних днях Константина Николаевича Батюшкова» А. Власова приводятся русский и французский тексты стихотворения и сообщается, что Батюшков написал его в 1852 г. «по просьбе своей племянницы для ее альбома на голубом золотообрезном листочке». Таким образом, Батюшков не забыл свое стихотворение, сочиненное в 1826 г., четверть века назад, и «повторил» его как новое произведение. В трехтомнике Батюшков К. Н. Сочинения: В 3 т. СПб.: П. Н. Батюшков, 1885—1887.Т. 2. 1886. приведено письмо Батюшкова, в котором упомянуто это стихотворение, как письмо 1849 года (и ТАКЖЕ от 8 июля). Но самое интересное то, что он в этом письме 1849 года называет свое стиховторение новым: 423. А. Г. ГРЕВЕНС <1849. Вологда?> 8 июля Город Тула Любезный мой друг Анна Григорьевна! Радуюсь сердечно, что получил от вас хотя одно письмо из Петербурга. По желанию вашему скажу, что время без вас провожу в великой скуке, страдаю беспрестанно от насморка. Здесь дожди беспрестанные. Однако, невзирая на сию атмосферу, требуйте от Модеста, чтоб он любил свою родину Тулу, яко истый грек, и вспоминал с благодарностью вечную трапезу под тению домовых смоковниц и олив. Просите вашу маменьку прислать мне духов, деньги на покупку может занять на мое имя у Ивана Андреича Крылова. Он знает, как я честно плачу то, что беру взаймы. Прошу Елисавету Петровну не показывать моих новых стихов "Подражание Горацию" Александру Петровичу Брянчанинову, ибо он презирает мой бедный талант, обитая, яко Аполлон, посреди столь великих стихотворцев, в граде св. Петра. Обнимите за меня любезных сестриц Юлию Николаевну и Елиса-вету Григориевну. В деревне я буду вспоминать вас и ожидать вас повсюду. Верный ваш друг Константин Батюшков
Кот: Надо бы, конечно, заглянуть в "PC, 1883, № 9, стр. 551". Интересно, кто и как аргументирует, что это - стихотворение 1826 г. А с тем, что это - "сумбурный набор предложений ", я не согласен.
Таша: Мне также показалось,что автор сообщения просто не знаком с творчеством Батюшкова, да и вообще не силен в поэзии (это я по поводу сентенции о наборе предложений). А разобраться с датировкой стихотворения захотелось
Марта: На одной из веток мы говорили о встрече (или невстрече) Пушкина и Лермонтова. Встретилась мне книга: Филин М.Д. Люди Императорской России: из архивных разысканий. - М.:Интелвалк, 2000. 493 с. Там есть глава «Пушкин и Лермонтов: несостоявшаяся встреча: из переписки Гончаровых». С.222-232. На с.226 читаем, что "издавна не утихает спор: имело ли место личное знакомство Пушкина и его младшего собрата по поэзии? Мнения ученых и мемуаристов на этот счет расходятся, и окончательного однозначного ответа нет и поныне". Неужели нет однозначного ответа?
Таша: Думаю, это у исследователя Филина нет однозначного ответа на этот вопрос.
Зизи: А. Мицкевич Спокойной ночи! Спи! Я расстаюсь с тобой. Пусть ангелы тебе навеют сновиденье. Спокойной ночи! Спи! Да обретешь забвенье! И сердцу скорбному желанный дашь покой. И пусть от каждого мгновения со мной Тебе запомнится хоть слово, хоть движенье, Чтоб, за чертой черту, в своем воображенье Меня ты вызвала из темноты ночной! Спокойной ночи! Дай в глаза твои взглянуть, В твое лицо... Нельзя? Ты слуг позвать готова? Спокойной ночи! Дай, я поцелую грудь! Увы, застегнута!.. О, не беги, два слова! Ты дверь захлопнула... Спокойной ночи снова! Сто раз шепчу я: "Спи", - чтоб не могла уснуть.
Таша: Интересно бы узнать, в чьем переводе эти стихи Мицкевича? Мне они смутно напоминают какого-то современного поэта 1960-х годов
Марта: Дорогая Зизи, это великолепно! И мы с тобой опять работаем параллельно. Вчера читала статью в журнале "Новая Польша" о филоматах и о Вильнюсском университете в 1823-1824 годах. Вечером напишу подробнее.
Зизи: Таша пишет: в чьем переводе эти стихи Мицкевича Перевод В. Левина
Марта: Плетнев Петр Александрович РОДИНА Есть любимый сердцу край, Память с ним не разлучится: Бездны моря преплывай – Он везде невольно снится. Помнишь хижин скромный ряд, С холма к берегу идущий, Где стоит знакомый сад И журчит ручей бегущий. Видишь: гнется до зыбей Распустившаяся ива, И цветет среди полей Зеленеющая нива. На лугах, в тени кустов, Стадо вольное играет. Мнится, ветер с тех лугов Запах милый навевает. Лиц приветливых черты, Слуху сладостные речи Узнаешь в забвенье ты Без привета и без встречи. Возвращаешь давних дней Неоплаканную радость, И опять объемлешь с ней Обольстительницу младость. Долго ль мне в мечте одной Зреть тебя, страна родная, И бесплодной жить тоской, К небу руки простирая? Хоть бы раз глаза возвесть Дал мне рок на кров домашний И с родными рядом сесть За некупленные брашны!
Таша: Как ИНТЕРЕСНО!!!
Марта: Очень интересно! Авторам
Зизи: И так сразу захотелось, чтобы уважаемые авторы снова к нам приехали
AlexeyTuzh: В августовском выпуске журнала "Родина" есть анонс: Фондом Эрмитажа в Великобритании приобретены два альбома, принадлежавшие потомкам фельдмаршала Петра Христиановича Витгенштейна. В статье помещены только два рисунка из альбомов, но на одном из них: и Полетика, и Ланской - рядышком (в основном в альбомах рисунки, рассказывающие о жизни в Кавалергардском полку). В следующем году Эрмитаж собирается издать оба альбома.
Таша: Очень интересно. При случае спрошу у В.М.Файбисовича (он руководит отделом новых поступлений).
AlexeyTuzh: Вот описание и два листа из альбома, опубликованные в "Родине": https://rg.ru/2016/08/01/rodina-ermitazh.html
полная версия страницы