Форум » Жизнь Пушкина в доме на Мойке » бюджет Пушкина » Ответить
бюджет Пушкина
Эхо : а на другой веточке, где речь о январской истории, сказано, что серебром оплатили пистолеты. А на что еще пошли эти 2 с лишним тысячи рублей? Сумма немалая! Только получил ее Пушкин, тут вскоре дуэль, а там уж и хоронить его пора, а денег в доме и нет. Куда ж они подевались за пору днев?
Кот: Вот - последняя двенадцатая главка о "медной бабушке". 12. Что можно извлечь из письма Ивана Николаевича Гончарова от 28 декабря 1835 года? Прежде всего – то, что Гончаровы активно занимаются продажей статуи, что условия продажи ее Берду сформулированы Дмитрием Николаевичем Гончаровым, а не Пушкиным, который вообще не упоминается. То, что Гончаровы действуют через Носова, это понятно, так как он их постоянный контрагент и комиссионер по всяким финансовым вопросам в Петербурге. Но существенно то, что и В.Г.Юрьев почему-то уже знает об этих попытках продажи и даже предлагает свои услуги. Откуда? Именно И.Н.Гончаров начал обсуждать с Юрьевым возможность продажи статуи? Зачем бы Гончарову нужно было самому заводить об этом разговор с Юрьевым до того, как дал ответ Носов? Или Гончаров разговаривал с Юрьевым, потому что тот уже был как-то причастен к этой продаже? От кого тогда Юрьев мог уже знать об этом? В то же время, пожалуй, нельзя не принимать во внимание сообщение сына Дмитрия Николаевича Гончарова В.П.Безобразову, что Пушкин все-таки продал памятник, перекликающееся и с сообщением П.И.Бартенева. Как справедливо заметил В.Я.Рогов, отсутствие каких-либо упоминаний в документах опеки ясно говорит о том, что на момент смерти поэта статуя не являлась его собственностью. Но можно задать вопрос: а была ли она вообще когда-нибудь оформлена юридически как его собственность? Никаких данных об этом нет. Вот – предлагаемая, весьма гипотетическая версия продажи статуи. Статуя была подарена Афанасием Николаевичем Наталье Николаевне к годовщине свадьбы без оформления какой-либо дарственной, на условии, что если Пушкину удастся продать статую, то он возвращает себе сумму, которую поэт одолжил матери Натальи Николаевны перед свадьбой, и, возможно, получает еще какую-то сумму в качестве приданого; остальные вырученные деньги идут Гончаровым. После того, как продать статую в казну не удалось, других попыток ее продажи некоторое время не предпринималось. Наконец, в какой-то момент Пушкин, получив ссуду от В.Г.Юрьева, предложил тому в качестве расплаты свою долю стоимости статуи, которая заведомо превышала полученную ссуду. Тогда-то Юрьев и вывез статую со двора дома Алымовой. Поэтому же он был и в курсе проблем, связанных с продажей статуи, и предлагал Гончаровым выступить в качестве комиссионера. Предлагал именно Гончаровым, так как Пушкин уже «продал» Юрьеву свою долю за полученную ссуду. Поэтому Пушкин больше в продаже статуи не участвовал, а статуя, вероятно, была продана Берду именно при посредстве Юрьева, и для нас уже не важно, когда именно это произошло. При такой версии записка Пушкина к Алымовой была написана не после письма И.Н.Гончарова от 28 декабря 1835 г., как предполагал В.Я.Рогов, а до нее. Когда? В конце февраля 1833 г. Пушкины получили отказ от князя П.М.Волконского. Как справедливо заметил уважаемый Саша, записка к Алымовой писалась позже известного письма Пушкина Дмитрию Николаевичу (апрель 1833 г.), так как в нем при обсуждении возможностей получения денег ни Юрьев, ни статуя не упоминаются. Судя по письмам И.Н.Гончарова к Дмитрию Николаевичу эта тема не возникала в общении Гончаровых с Пушкиным и летом 1833 г. В августе Пушкин уехал в Оренбург и Болдино, а в Петербург вернулся 20 ноября. Следовательно, раньше этой даты записка к Алымовой не могла быть написана. Маловероятно и написание ее в период между 20 ноября 1833 г. и 15 апреля 1834 г., так как в этот период Пушкин получил разрешение на издание «Истории Пугачевского бунта», а затем и ссуду на это издание, так что финансовые его перспективы в этот период выглядели не самым худшим образом. А 15 апреля 1834 года Наталья Николаевна уехала с детьми в Полотняный Завод, и Пушкин ей регулярно писал до самого своего отъезда туда же. Можно не сомневаться, что если бы он «продал» статую в отсутствие Натальи Николаевны, то он обязательно написал бы ей об этом, а в середине августа он сам уехал в Полотняный Завод, потом в Болдино и вернулся в Петербург 14 октября, так что в период с 15 апреля по 14 октября 1834 г. записка к Алымовой также не могла быть написана. С выходом «Истории Пугачевского бунта» в конце 1834 г. Пушкин тем более надеялся поправить свои дела. Но эти надежды не оправдались. Книга не принесла тех денег, которых ожидал Пушкин, и практически с конца зимы 1835 г. денежные дела явно стали ухудшаться. К прежним долгам добавилась необходимость выплаты ссуды, полученной на печатание «Истории Пугачевского бунта», а существенных доходов в ближайшее время не предвиделось. Правда, приступая к изданию «Современника» в 1836 г., Пушкин снова надеялся исправить финансовое положение, и во всяком случае в первой половине этого года он вряд ли бы стал отдавать статую за бесценок. Самыми вероятными периодами «продажи» статуи, а следовательно и написания записки к Алымовой, представляются почти весь 1835 год (начиная с весны) и вторая половина 1836 г. Заметим, что именно в это время и к Юрьеву Пушкины обращаются неоднократно. Но векселя, данные Юрьеву в 1836 году, так и остались неоплаченными. Вообще на всех векселях, сохранившихся в пушкинском архиве, имеются записи об их частичной оплате или об их оплате уже опекой, то есть по всем этим векселям расплата происходила с опозданием. По всем, кроме одного! В архиве Пушкина сохранился вексель, выданный им Юрьеву 22 апреля 1835 г. на 6500 рублей ассигнациями (Литературный архив. Вып. 1. 1938. С. 67), и на этом векселе нет никаких надписей об оплате, то есть надо полагать, что раз он оказался у Пушкина, то Пушкин получил его обратно от Юрьева, полностью расплатившись. А расплатиться он должен был до 22 июля 1835 г. Судя по тому, что именно в этот день Пушкин опять обратился к Бенкендорфу, описывая свое тяжелое материальное положение («в течение последних пяти лет моего проживания в Петербурге я задолжал около шестидесяти тысяч рублей» (Пушкин. Т. XVI. С.41)), вряд ли у него вдруг нашлись свободные 6500 рублей, чтобы в срок отдать их Юрьеву, а новую ссуду от царя он получит только в первых числах сентября. Не статуя ли и послужила расплатой по этому векселю? А объяснения тому, что кто-то из Гончаровых вроде бы говорил Бартеневу не о 6500, а о 3000 рублей ассигнациями, - этому объяснения могут быть разные: и элементарная ошибка чьей-то памяти за давностью лет (так как точная сумма - не самое главное в этом рассказе, а главное - то, что статуя была «продана», и при этом «продана» за небольшую сумму), а может быть, на самом деле Пушкин «продал» ее за 3000 рублей серебром (это существенно больше, чем 6500 рублей ассигнациями), а в рассказах серебро в какой-то момент заменилось ассигнациями. Можно, наверное, найти и другие объяснения. Если принять эту гипотезу, то Юрьев должен был вывезти статую скорее всего летом 1835 года (этим же временем тогда надо датировать и записку Пушкина Алымовой). Естественно, с этого времени Юрьев был уже в курсе всех проблем с продажей статуи, и поэтому Гончаровы должны были быть в контакте с ним. До продажи статуя, скорее всего, хранилась у Юрьева, и свои комиссионные он при любом исходе продажи (через него или через Носова), конечно, получил. Предлагаю Вашему вниманию эту версию, отчетливо сознавая всю ее гипотетичность.
Таша: Кот пишет: а была ли она вообще когда-нибудь оформлена юридически как его собственность? Кажется, Вы доказали нам (мне-то точно), уважаемый Кот, что юридического оформления передачи статуи Пушкину не было. Браво! Великолепно выглядит и нарисованная Вами картина передачи Юрьеву статуи вместо одолженных денег. В головах современников могли соединиться и перепутаться две цифры: 6500 - оценочная стоимость статуи и 3000 - сумма, за которую Юрьев согласился ее принять. Вы так уютно расположились в кресле для отдыха, милый Кот, но потрудиться еще не помешало бы. С ответом на вопрос, когда же статуя была передана Юрьеву и перебралась к нему со двора Алымовой, в моей голове пока полная неразбериха.
Таша: Вексель, выданный Юрьеву, имел срок 3 месяца. То есть, расплатиться Пушкин был должен 22 июля 1835 г. О чем писал Пушкин в тот день Бенкендорфу? О 60 тысячах долга и о том, что видит два выхода из создавшегося финансового затруднения: 1. удалиться в деревню; 2. "единовременно занять крупную сумму денег"! Если бы в это время у него на уме была мысль о возможности расплатиться статуей, почему он не воспользовался ситуацией и не сообщил об этом Бенкендорфу, выведя среди средств поправления своих дел и пункт третий? Чем не повод предложить власти задуматься об этой продаже? Я это к чему? К тому, что верю Вашей убежденности в том, что Юрьев мог получить статую в виде частичной или полной оплаты векселя. Но это могло произойти и не 22 июля 1835 г. Когда? Не ведаю.
Кот: Уважаемая Таша! Как Вы понимаете, точно сказать что-нибудь - трудно. Но я все-таки склоняюсь к тому, что Юрьев получил статую до 22 июля или, во всяком случае, до этого дня была достигнута договоренность (может быть, задолго до этого дня, так как Пушкин знал, что денег ему взять к сроку будет неоткуда), иначе вексель был бы предъявлен в нотариальную контору "за неплатеж", и на нем была бы соответствующая надпись. Так что к моменту написания письма Бенкендорфу статуя, возможно, была уже у Юрьева.
Таша: Но почему 22 июля Пушкин ничего не написал об этом Бенкендорфу? Не о Юрьеве, разумеется, а о том, что правительство сильно облегчило бы ему - Пушкину - существование, если бы все-таки разрешило продажу статуи? В данном письме такой просьбе - самое место!
Muza: А мне логика нашего уважаемого Кота кажется обоснованной. А почему Бенкендорфа не поставил в известность? Так на то пословица есть: не буди лихо... Ведь и запретить может. А как тогда с Юрьевым расплатиться?
Кот: Уважаемая Таша! Я не совсем, может быть, понимаю Ваш вопрос. Насколько я понимаю ситуацию, Пушкин в 1832 г. писал Бенкендорфу, ПРЕДЛАГАЯ ПРАВИТЕЛЬСТВУ КУПИТЬ статую, а не прося у него разрешения продать ее кому-либо. Во всяком случае он предлагал ее Мятлеву, не заботясь о разрешении правительства. Другое дело, когда раньше шла речь о том, чтобы РАСПЛАВИТЬ СТАТУЮ ИМПЕРАТРИЦЫ, на это он спрашивал разрешение. А здесь же речь не шла о переплавке (в общении с Юрьевым). Он уступил ее Юрьеву, а уж кому тот вместе с Гончаровыми будет ее продавать, это уже Пушкина не касалось. Это уже Гончаровы и Юрьев должны были заботиться, если решат отдать ее в переплавку. А второй раз предлагать правительству купить эту статую, явно, было бы неразумно. К тому же к моменту написания письма Бенкендорфу Пушкин уже скорее всего не распоряжался статуей - она была "продана" Юрьеву, так что просить разрешения на ее продажу уже было в некотором смысле поздно.
Muza: Кот пишет: А второй раз предлагать правительству купить эту статую, явно, было бы неразумно Пушкин иногда совершал неразумные поступки.
Кот: Уважаемая Muza! Пожалуй, эта фраза про неразумность повторного предложения здесь вообще лишняя, так как не мог Пушкин прелагать того, что ему уже не принадлежало.
Таша: Кот пишет: К тому же к моменту написания письма Бенкендорфу Пушкин уже скорее всего не распоряжался статуей - она была "продана" Юрьеву Письмо написано в день оплаты по векселю. Следовательно, Пушкин все хорошо продумал: писать ли Бенкендорфу о статуе или нет, отдавать ли ее Юрьеву или нет. Если бы в это время Пушкин занимался "обменом" статуи на вексель, у него вполне могла созреть мысль попытаться возвратить правительство к вопросу, который остался нерешенным. Пушкин был настойчивым человеком. В июле 1835 г. он во ВТОРОЙ раз просил царя и Бенкендорфа о возможности удалиться из столицы (летом 1834 г. просил об отставке, теперь - о длительном отпуске). Причем он делал это так, будто ностальгические приступы по деревне возникали у него с одинаковой периодичностью: год прошел и вот снова летит просьба к царю, и все о том же. Следовательно, он мог бы вторично похлопотать и о статуе, коль по его мнению она годилась для уплаты долгов. Мог попросить правительство взять ее, как писалось выше, для установки в одном из царских парков. Не знаю, зачем еще, но Пушкин бы сообразил, что предложить, ЕСЛИ БЫ ХОТЕЛ. Тем более, что уже 26 июля он просит правительство о ссуде. И получает ее в счет своего жалования. А лучше бы "бабушку" царю предложил!
Кот: Уважаемая Таша! Я все-таки склонен думать, что статуя перешла к Юрьеву за какое-то время до того, как Пушкин решил обратиться через Бенкендорфа к царю фактически с просьбой о ссуде. 4 июля он узнал, что ему отказано уехать из столицы, но речи о ссуде тогда еще не было. Думаю, что около этого времени (или даже раньше) Пушкин мог и рассчитаться с Юрьевым. Но, напоминаю, моя версия - сугубо гипотетическая. Возможно, вообще этот оплаченный вексель никак со статуей не связан. Тогда надо еще ответить на вопрос: каким образом Пушкин его оплатил? И тогда уж точно остается Ваш вопрос: почему Пушкин не предложил вторично правительству купить статую? Во всяком случае при моей версии эти вопросы снимаются. Но я готов обсуждать любую другую версию.
Таша: Пока другая версия не родилась, принимаем ВРЕМЕННО Вашу и перебираемся (временно же) на веточку "хочу рассказать..."
Muza: Почему временно, дорогая Ташенька? Все очень обосновано! Как новая версия родится, рассмотрим ее. Пока безоговорочно принимаем эту!!!
Эхо : принимаим! пущай котик пависилис-си, паиграит нимножка. а как пиридахнет ат трудов, начнем иму вапросики наши загадывать!
Марта: Пусть котик передохнёт!
Кот: Уважаемая Марта! Это - буквально портрет кота Мурзы, который живет у нас дома (он - старый и мудрый).
Таша: Ого! Так Вы не одиноки, мудрейший Кот! У Вас есть такой замечательный напарник! Он-то наверняка знает все про бюджет Пушкина.
Марта: Увавжаемый Кот! Мурза какой породы? Милый Администратор, где, на какой ветке можно писать о таких вещах?
Кот: Про породу ничего сказать не могу. Мы его подобрали в подъезде 14 лет назад. Кажется, все-таки здесь лучше об этом не писать. Это - в ЛС
Марта: Конечно, конечно
полная версия страницы